Как-то раз Платон зашел в бар… Понимание философии через шутки - [16]
И все-таки, если подумать, в любом объекте просто обязано присутствовать нечто, помимо чувственных образов, что-нибудь более серьезное.
Именно так полагал немецкий философ XVIII века Иммануил Кант. Знакомство с трудами британских эмпириков, по словам Канта, пробудило его от догматического сна. До этого момента Кант полагал, что наш разум способен нарисовать для нас вполне четкую картину окружающего мира. Однако эмпирики утверждали, что, поскольку знания о мире мы получаем посредством чувств, они всегда в некотором смысле сомнительны. Клубника кажется красной и сладкой лишь постольку, поскольку мы тестируем ее с помощью определенного инструментария — а именно, собственных глаз и вкусовых рецепторов. Мы знаем, что те люди, чьи вкусовые рецепторы устроены иначе, могут вообще не считать клубнику сладкой. Поэтому Кант задался вопросом: что же такое клубника сама по себе, почему она кажется нам красной и сладкой — или какой-либо еще — когда мы воспринимаем ее с помощью органов чувств?
Многие из вас, вероятно, считают, что наука может сообщить нам, каков тот или иной объект на самом деле, даже когда наши чувства оказываются бессильны. Но, если задуматься, наука ничуть не больше нашего преуспела в том, чтобы приблизиться к «клубнике, какова она есть». Что толку в утверждении, будто определенные химические свойства клубники и определенные свойства человеческой нервной системы в сочетании определяют, покажется ли нам клубника сладкой или кислой, и именно эти самые химические свойства делают клубнику такой, какова она есть? Говоря об этих «химических свойствах», ученые на самом деле имеют в виду «эффект, который мы наблюдаем, исследуя клубнику с помощью всяких технических штуковин». Однако исследование клубники с помощью каких-нибудь дурацких приборов показывает лишь, какой она кажется, будучи подвергнутой действию этих самых приборов. А это ничуть не более информативно, чем исследование клубники с помощью наших собственных вкусовых рецепторов.
В итоге Кант пришел к заключению, что мы ничего не знаем о том, каковы вещи на самом деле. «Вещь в себе», по определению Канта, «эквивалентна неизвестному в уравнении». Мы можем познать лишь мир феноменов, мир кажущихся сущностей, однако ничего не знаем о трансцендентном мире ноуменов, который кроется за внешними образами.
Таким образом, Кант бросил вызов всем многочисленным философским системам. Разум не может рассказать нам о мире, лежащем за пределами восприятия органов чувств. Ни Бог Беркли, напоминающий сотрудника справочной службы, ни метафизические объяснения окружающей реальности не дадут нам истинного представления о мире, сколько бы мы ни напрягали свой рассудок. С этого момента философия уже никогда не была такой, как прежде.
Секретарь: Доктор, у вас в приемной сидит человек- невидимка.
Доктор: Скажите ему, что я его не вижу.
Возможно, эта история не слишком помогла вам постичь обозначенную Кантом разницу между феноменом и ноуменом, вещью в себе. Это потому, что она многое потеряла при переводе. Вот как на самом деле звучал этот анекдот, когда мы услышали его в одной пивнушке неподалеку от университета Кенигсберга:
Медсестра: Герр доктор, у вас в приемной сидит «вещь в себе».
Уролог: Опять «вещь в себе»! Господи, если сегодня явится еще один, со мной случится истерика! Кто это?
Медсестра: Откуда я знаю?
Уролог: Опишите его!
Медсестра: Вы с ума сошли?
Ну, вот вам оригинальный анекдот про вещь в себе.
Он куда более глубок, чем кажется на первый взгляд. Медсестра, по ей одной известным причинам, решила не делиться с доктором своим восприятием пациента, сидевшего в приемной. Однако каковы бы ни были возникшие у нее образы, они, безусловно, относятся к миру феноменов — то есть феноменальны. (Вы следите за мыслью?) Что же помогло ей в процессе познания? Совершенно точно что-то из мира чувств. Быть может, это было шестое чувство, или, наоборот, какое-то из пяти традиционных, или все они разом. Если бы мы побольше узнали о прошлом медсестры, мы бы наверняка выяснили, что она защитила докторскую диссертацию по «Критике чистого разума» Канта, после чего поняла, что отныне для нее подходит лишь карьера медсестры и кухарки-домохозяйки. Именно поэтому она услышала в просьбе врача «описать его» не вопрос: «Какой именно чувственный образ вас посетил при взгляде на пациента?», — а требование: «Опишите его таким, каков он есть!» Естественно, она была крайне шокирована подобным требованием, однако позже совершенно пришла в себя, вышла замуж за Гельмута, двоюродного брата доктора, и у них родились трое чудесных детишек.
Для Канта, равно как и для всей эпистемологии, вопрос о том, что и как мы можем узнать о мире, должен быть сформулирован в следующих терминах: что существенного мы можем сказать об известном нам, и каким образом к нам пришло это знание? Какие именно рассуждения о мире несут на себе печать знания о нем?
Для решения этой задачи Кант разделил все суждения на две категории — аналитические и синтетические.
Вещь в себе. Портрет
Аналитические суждения справедливы по определению. Так, утверждение «все утконосы — млекопитающие» — аналитическое. Оно ничего не сообщает нам об утконосах, помимо того, что мы можем узнать из словаря. А вот суждение «некоторые утконосы косоглазы», напротив, синтетическое. Оно несет новую информацию о мире, поскольку понятие косоглазия не входит в определение утконоса. Мы не узнаем этого, читая словарные статьи.
