— Ты не шутишь?
Он покачал головой:
— Нет.
— Может Марлен Шоу как-то использовать это?
— Не думаю, что она такая умная. Но если получит эту информацию…
— Великолепно. — Мэгги откинулась в кровати. — Мне теперь повеситься, что ли?
Алекс повернулся к ней лицом, и кровать скрипнула под его весом.
— Нет, мы все уладим. Сейчас же пойдем в суд.
— Но мы же сказали в отделе иммиграции, что женаты. Женаты. А на самом деле нет. — Она тяжело вздохнула. — А через три недели у нас с ними будет разговор, к которому, кстати, я совершенно не чувствую себя готовой. И это самое ужасное, что могло случиться.
Сердце ее сжималось скорее от горя, чем от страха. Она не замужем за Алексом. То небольшое тепло от сознания, что он ее муж, развеялось как дым.
— Твоя виза даже еще не истекла.
Она задохнулась:
— Что?
— Твоя виза. Она еще действительна несколько дней. Ты пока на легальном положении.
Пока. У Мэгги защипало в глазах, и она прикрыла их, сдерживая слезы. Собственно, он говорит, что она все еще может уехать. А почему бы нет? У них с Кэт налаживаются отношения. Мэгги прошла длинный путь к тому, чтобы стать ненужной. Теперь и Алекс тоже понимает это. Следовало предвидеть, что это произойдет. На самом деле она знала. И все же поддалась чувствам. Сама посадила себя на сковородку и поставила в печь. Она знала — была уверена — всегда, что физическая близость между ними приведет только к боли. Она няня, и больше ничего.
И теперь, как когда-то утверждала Марлен, Мэгги не так уж и необходима. Теперь она может вернуться в свою страну.
Мэгги нервно сжала пальцы.
— У меня еще есть время, чтобы уехать. — Голос ее был тусклым, она старалась не показать, как безжалостно его предложение.
Алекс помрачнел.
— Ты хочешь уехать?
— Наверно, я должна. Возможно, это знак, который удержит нас от ужасной ошибки. — Мэгги села. Покрывало соскользнуло на талию, и она быстро подхватила его, чтобы прикрыться.
Алекс глубоко вздохнул, а когда заговорил, голос его звучал твердо.
— После всего, что мы выдержали, я думаю, ты не можешь отступать.
— Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы я уезжала? — Мэгги была бы счастлива, если бы не лед в его голосе.
— Полагаю, мы уже это все обсудили.
Она кивнула. Ясно, она только работник, и, наверно, ее можно было бы наказать за невыполнение обязательств по контракту. Она была последней тупицей, когда считала, что он может воспринимать ее иначе.
— Я полагаю, для тебя будет неудобно, если я уеду сейчас.
— Естественно.
Мэгги восприняла его произнесенный резким тоном ответ как пощечину. Все ее страхи совершенно справедливы. Он занимался с ней любовью, потому что она рядом и потому что хотел ее физически, а не потому, что она для него что-то значит.
Какая же она была дура, когда думала, что он может измениться!
Алекс прервал ее размышления. Голос его был жестким:
— Мэгги, у нас же есть соглашение. Ты собираешься выполнять свои обязанности или нет?
Она должна. Она дала слово. И легла с ним в постель по своей собственной воле и теперь примет все последствия. Он не нарушил никаких обещаний, не влюбившись в нее.
— Я выполню свою часть обязательств совершенно точно, как они записаны, — фыркнула она, заворачиваясь в простыню и выскальзывая из постели. — Но теперь буду помнить, что это бизнес. Только бизнес.
— Кэт должна быть здесь, — холодно сказала Мэгги.
Алекс откинулся на жестком металлическом стуле и осмотрел комнату ожидания в окружном суде. Был понедельник, утро, и в помещении толпился народ. Тут были две пары, полностью облаченные в брачные наряды, и пара байкеров, одетая в кожаные куртки с металлическими заклепками. Одна пара жалкого вида, в джинсах и футболках, сидела в углу. Трое из женщин были явно беременны. Он взглянул на Мэгги.
— Почему?
Она оглядела комнату.
— Ну, может быть, не здесь, но в принципе ей надо быть с нами на настоящем бракосочетании.
— Это, — он кивнул в сторону байкеров, — может быть, чересчур.
Мэгги огляделась вокруг.
— Сколько времени Кэт будет в доме Бондзов? — спросил Алекс.
— Она останется там на ночь. Родителям сказали, чтобы забрали детей около четырех дня завтра.
Алекс кивнул:
— Хорошо, хорошо.
Служащий выкликнул номер, и Мэгги спросила:
— Какой у нас номер?
Он взглянул на билетик, который держал в руке, и ответил:
— Девятый.
— Только что вызвали восьмой. Мы следующие. — Она растирала свои обнаженные руки. Ее летнее бледно-желтое платье совершенно не соответствовало ужасному холоду, царившему в здании суда.
— Ты нервничаешь? — спросил он.
«А тебе-то что за дело?» — хотелось ей воскликнуть.
— Я уже привыкла выходить за тебя замуж, — сказала она вместо этого и отвернулась. Слезы закипали у нее в глазах, но больше всего на свете она не хотела, чтобы Алекс видел их.
— Девятый! — вызвал клерк.
Мэгги промокнула глаза и повернулась к Алексу:
— Это нас.
Он поднялся и повел ее к клерку. Мэгги шла медленно. У нее было ощущение, что она идет по грязи.
Они вошли в обшитый панелями зал с несколькими рядами скамей и возвышением впереди. Служащая, мрачная женщина, одетая в нечто похожее на форму полицейского, спросила:
— Вам нужен свидетель?
— Да, — ответил Алекс.
Клерк подошел к двери и позвал кого-то из задней комнаты.
