Как Русь стала Сверх-Державой. «Неправильная Империя» - [42]

Пиндобусу и Паранабусу

Пиндобусу был воином до мозга костей, мужественным и предельно честным. Португальцы захватили его обманным путем, но он бежал, «спрыгнув с корабля с кандалами на ногах, и шел пешком всю ночь». Если бы это зависело от него, заключить договор было бы легко. Но тамойо жили по меньшей мере двумя разными группами. Один из набегов возглавлял Паранабусу («Большое море»), сын Пиндобусу, «который славился кровожадностью. Они сговорились, что сначала, втайне от своих соплеменников, проникнут в дом, а затем несколько человек нас схватят, а он, Паранабусу, зарубит нас. Они были уверены, что сельчане не убьют их за это». Когда они вошли в дом, иезуиты читали молитвы вечерни. Когда они закончили, «подошел один со сверкающим мечом в руке и сел на сетку. Лицо его было не очень радостно, и он смотрел на нас искоса, не говоря ни слова. Затем подошел их вождь и с радостным лицом и большим коварством заговорил: «Это правда, что вы хотите заключить договор? Французы говорят, что вы хотите, чтобы мы пришли в вашу землю, а потом убьете нас и бежите, а нас обманете». В конце концов, после очень долгой беседы, он вместе со всеми прочими ушел. Он сильно смягчился, после того как открыл нам, что они замышляли. «Мы посетили обе деревни, и я ходил, громко разговаривая, как у них принято, призывая их радоваться нашему приходу и нашей дружбе и говоря им, что мы хотим остаться с ними и рассказывать им о боге, дабы он в изобилии даровал им пищу, здоровье, победу над врагами и прочее».

Между тем в Сан-Висенти создалось впечатление, что переговоры идут успешно, мир обеспечен, и заложники могут разойтись по домам. Тамойо же думали иначе: «Меряя нашу верность и честность своей собственной, которая была очень скудна, они не отпускали нас; однако отцу Нобреге позволили вернуться».

Доброта, которая смягчит и камень

21 июня Нобрега уехал, а Анчьета остался вместе с Антонью Луишем, мастером-каменотесом. Пиндобусу часто говорил: «Сын мой, Иосиф, не бойся. Даже если твои люди убьют всех моих родственников, которые на вашей земле, тебя я убить не позволю, ибо знаю, что ты говоришь правду». Дальше держать его в плену не имело смысла, и в конце концов, 14 сентября 1563 года, проведя четыре месяца в неволе, он получил разрешение уехать.

Пленение Анчьеты не прошло даром. Сначала был заключен мир между тамойо, с одной стороны, и тупи и португальцами – с другой. Второе событие, заключение мира с индейцами тамойо из Рио, произошло лишь в 1565 году. Это также случилось по инициативе и при деятельном участии Нобреги и его «правой руки», Анчьеты. Эта, вторая, часть договора включала в себя также основание города Рио-де-Жанейро после завоевания форта, занятого французами. Теперь, в 1565–1566 годах, он смог наконец завершить курс богословия и подготовиться к рукоположению в Баии. Он был рукоположен летом своим другом и товарищем по Коимбре доном Педру Лейтаном, который всегда относился к Анчьете с чрезвычайным уважением. В 1567 году Анчьета был назначен настоятелем Сан-Висенти и пребывал в этой должности до 1577 года – десять лет, исполненных миссионерского труда. Он пересек горную цепь Паранапиакаба по той тропе, которую проложил в 1560 году, и посетил деревни, основанные с тех пор. В 1574 году Анчьета взялся за наставление еще одного племени, маромоми. Удобный случай представился ему тогда, когда несколько индейцев этого племени пришли в Сан-Висенти, чтобы с ним познакомиться. Анчьета выучил их язык и принялся за составление его грамматики и словаря; эти труды были довершены его учеником и преемником Мануэлом Вьегашем.

Анчьета-провинциал

Число иезуитов выросло от тридцати во времена Нобреги до почти ста сорока, что весьма немало для миссии, существующей менее тридцати лет. До тех пор миссией руководили Мануэль де Нобрега (1549–1559), Луиш да Гран (1559–1572) и Игнасио Толоса (1572–1577), чьим преемником и станет Анчьета. Он также продолжал, как и прежде, жить просто, не зазнаваясь и никому не причиняя беспокойств. Во время морских путешествий он бодрствовал почти всю ночь, он путешествовал пешком и босиком и никогда не позволял индейцам носить себя на плечах или возить на коне в связи с болезнью позвоночника. Но прежде всего, лично поддерживал связь с подчиненными, для чего несколько раз обошел Бразилию вдоль и поперек.

Смена караула

Но каким Анчьета был провинциалом?

Для некоторых – слишком мягким, да и действительно суровости он предпочитал доброту. Но сама его доброта, честность и дальновидность, которой он славился, принесли ему всеобщее уважение. Визитаторы приезжали тогда часто, и во дни правления Анчьеты его тоже посетил визитатор, отец Криштован ди Говейя. Визитатор отозвался о провинциале следующим образом: «Он – верный, благоразумный и смиренный человек, любимый всеми; ни у кого нет на него никаких жалоб, и я тоже не нахожу в нем ничего заслуживающего порицания». Его преемник, Марсал Бельярти, прибыл в Бразилию в 1587 году, но в должность смог вступить лишь на следующий год. Анчьета находился в Витории, в капитанстве Эспириту-Санту, и был назначен настоятелем дома Сан-Тьяго. В последней четверти XVI века капитанство Эспириту-Санту было главным полем деятельности миссионеров Бразилии, и в следующие пять лет, 1588–1592, ревностное служение Анчьеты совершалось именно там. Там он был отцом и индейцам, и португальцам. После смерти его провозгласили апостолом Бразилии. Как видно, в Бразилии церковь во многом работала во имя смягчения нравов и достаточно гуманного устройства общества.