Как работает мозг - [46]

Эмоции играют ключевую роль в формировании наших нравственных оценок. Мы склонны считать нравственность одним из величайших достижений человечества, чем-то неизмеримо далеким от законов инстинктивного поведения низших животных. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что значительная часть того, что мы считаем решениями, продиктованными соображениями нравственности, на самом деле не что иное, как простые эмоциональные рефлексы.

Есть один мысленный эксперимент, который очень любят философы, занимающиеся вопросами этики, и который можно использовать, чтобы разобраться в глубоко сидящих в нас предубеждениях, проявляющихся, когда мы судим о человеческих поступках. Вот один из вариантов. Представьте себе, что вы у железной дороги. Вы смотрите в одну сторон) и видите, что в отдалении по шпалам идут пятеро пешеходов. По какой-то причине (они или слишком увлечены беседой, или абсолютно глухи, или просто непроходимо глупы) они ничего вокруг не замечают и не могут заметить. Рядом с вами находится развилка, где поезд может свернуть на боковой путь. И на этом боковом пути вы видите одинокого шестого пешехода, также идущего по шпалам и также по какой-то причине ничего не замечающего. Сейчас стрелки на развилке установлены так, чтобы поезд пошел по основному пути, и, посмотрев в противоположную сторону, вы с ужасом видите, что к развилке приближается поезд. Более того, вы видите, что машинист уснул и нет никакой надежды, что он заметит людей на рельсах и успеет остановить состав. Так что если ничего не предпринять, пятеро пешеходов погибнут. А кое-что сделать вы, оказывается, можете: прямо перед вами рычаг для перевода стрелок. Вы можете перевести стрелки, чтобы поезд поехал по боковому пути, и спасете пять жизней. Однако тем самым вы обречете на неминуемую гибель пешехода на боковом пути. Что делать?

Большинство людей решает, что с нравственной точки зрения следует перевести стрелки и спасти пятерых, несмотря на то, что придется убить ни в чем не повинного шестого. Но одно остроумное изменение условия позволяет убедиться, что эмоции могут легко взять верх над этим рациональным суждением. Представьте, что вы стоите не возле железной дороги, а на перекинутом через нее мосту и в компании еще одного, довольно толстого наблюдателя смотрите на пятерых пешеходов, идущих по шпалам. Вы видите, как к пешеходам приближается поезд, и точно знаете, что если вы ничего не сделаете, они погибнут. Но на сей раз у вас нет под рукой рычага, и вы понимаете, что единственный способ спасти несчастных состоит в том, чтобы сбросить толстяка рядом с вами на рельсы. Он достаточно тяжел, чтобы поезд, врезавшись в него, остановился, не доезжая до пешеходов, но сам толстяк при этом неминуемо погибнет.

Принципиально эта ситуация не отличается от предыдущей: вы можете спасти пятерых, убив одного. Казалось бы, правильным поступком было бы сбросить толстяка на рельсы. Но при подобном условии находится гораздо меньше людей, согласных, что так и следует поступить. Перевод стрелок, позволяющий спасти больше людей, чем погубить, мы считаем оправданным, потому что наш поступок отделен от его последствий. Однако возможность добиться в точности того же, своими руками убив человека, производит на нас отталкивающее впечатление. Такой поступок представляется нам неправильным не из-за действия, которое он окажет на других людей (с толстяком и с шестым пешеходом случится примерно одно и то же), и не из-за того, что он приведет к другим результатам, а из-за того, что мы “нутром чуем”, что это неправильно.

Людям с повреждениями вентромедиальной коры, таким как Эллиот, подобные затруднения не свойственны. Им представляется одинаково правильным перевести стрелки в первом случае и столкнуть толстяка на рельсы во втором. Эти действия кажутся им равнозначными, каковыми они и являются в смысле последствий. Более того, у нас есть основания считать, что хотя суждения таких людей и могут показаться нам бессердечными, они все-таки ближе к тем абсолютно рациональным решениям, которые в идеале должен принимать судья, выносящий приговор.

Психопатия

Люди, подобные Эллиоту, лишены инстинктивного “чувства” правильного и неправильного (каким бы несовершенным это чувство ни было), при этом обычно им не свойственны поступки, которые расцениваются как антиобщественные. Они не испытывают не только негативных эмоций, когда сталкиваются со страданиями других людей, но и позитивных эмоций, когда причиняют вред другим людям для собственной выгоды. Психопатам же, напротив, как будто только и надо, чтобы причинять другим страдания.

Психопаты, как и люди с повреждениями вентромедиальной области префронтальной коры, отличаются от здоровых людей нехваткой эмоций, имеющих социальное и моральное значение: сопереживания, чувств вины, раскаяния, стыда. Но в отличие от таких, как Эллиот, у них есть сильные побуждения к действиям. (Побуждения к действиям связаны с химическими и электрическими сигналами, которые дают нам чувства теплоты и вдохновения, когда мы протягиваем руку помощи, и отвращают нас от нечестных поступков и нарушения общепринятых норм.) В отличие от нормальных людей, у психопатов главным побуждением служит стремление к собственной выгоде. Им не хватает общественно полезных эмоций, которые могли бы ослаблять это стремление, и они ведут себя аморально: лгут, мошенничают, запугивают, угрожают, чтобы добиться своих целей. Они знают, что поступают неправильно, но их это не тревожит.