Как работает мозг - [101]
Человеческий мозг обращается с утверждениями, которые считает истинными, совсем не так, как с утверждениями, которые он считает ложными. Утверждения первого типа обычно влияют на направление дальнейших мыслей и действий, в то время как утверждения второго типа не принимаются во внимание. В ходе одного исследования была выявлена функциональная разница между “верящим” и “не верящим” мозгом. Участников эксперимента знакомили с множеством разнообразных утверждений и просили высказывать суждения, правда это или неправда.
В мозге человека, который верит тому, что ему говорят (вверху) активны области, ответственные за объединение эмоций и мыслей, а в мозге человека, который не верит (внизу), активируются края островка, расположенного на глубокой складке между лобной и височной долями Островок чувствителен к вещам, вызывающим у нас отвращение. Это заставляет предположить, что восприятие лжи мозгом во многом подобно восприятию нездоровых субстанций, которые наш организм отвергает>11.
Судя по результатам сканирования нашего головного мозга, хотя в принятии решений о том, истинно или ложно утверждение, задействованы многие из высших когнитивных отделов головного мозга, окончательный выбор, похоже, остается за более примитивными отделами, связанными с эмоциями. К их числу относится передняя поясная кора — область, ответственная (в числе прочего) за объединение эмоциональных реакций с нашими мыслями и суждениями, а также кора островка — область, чувствительная к “отвратительности”. Участие в этих процессах островка заставляет предположить, что ложь может вызывать у нас подлинное отвращение.
В последние годы его редко просили принимать участие в исследованиях. Но за его долгую жизнь с ним успели поработать многие психологи, в подробностях изучившие его случай. Некоторые провели с ним не одну неделю, день за днем изучая особенности его недуга. Но каждое занятие с ним начиналось с одного и того же — со знакомства. С 1953 года он не познакомился ни с одним человеком, и ему пришлось провести многие годы в обществе не известных ему людей. Однако он никогда не выказывал признаков раздражения в ответ на постоянные просьбы выполнять всевозможные скучные задания, которые позволяют психологам так много узнавать о людях. Он чертил безотрывной линией выходы из лабиринтов, повторял слова, называл предметы. Для него тесты всегда были внове.
В числе участков мозга, удаленных у Н. М., был и гиппокамп. Вместе с ним пациент лишился прошлого.
Несмотря на то, что ни один тест не казался ему знакомым, а результаты, которые он демонстрировал при выполнении многих заданий, требующих работы памяти, неизменно оставались удручающими, некоторые задания с каждым разом давались ему все легче. Например, зеркальное письмо (способ письма, при котором человек смотрит не на свою руку, а на ее зеркальное отражение) мало у кого получается освоить сразу, но практика позволяет добиваться неплохих результатов. Н. М. смог неплохо овладеть этой техникой благодаря упражнениям. Но успехи, которые он демонстрировал в ходе последующих проверок, удивляли его самого, потому что он не помнил, что ему уже доводилось этим заниматься. Ему также удалось научиться играть на фортепиано новые мелодии, но он не помнил, как его им обучали>12.
Все навыки, которыми ему удавалось овладеть, были связаны с работой процедурной памяти, в которой хранятся ответы на вопросы “как делать”, а не “что”. Его успехи были связаны с тем, что эта разновидность памяти хранится в другом месте — в системе, в которой участвуют мозжечок и подкорковая структура скорлупа, а эти отделы мозга остались у Н. М. нетронутыми. Механизм запоминания “как делать” обычно меньше подвержен дегенерации, чем район гиппокампа, и нередко продолжает работать у людей, страдающих тяжелыми формами потери памяти. При болезни Альцгеймера двигательные навыки, такие как умение играть в гольф или плавать баттерфляем, могут сохраняться даже после того, как вся остальная память исчезает.
Различия между типами памяти еще ярче проявляются при удивительном расстройстве, которое называют диссоциативной фугой. Для этого недуга характерна потеря эпизодической (личной) памяти, но сохранение семантической памяти (знания фактов). Диссоциативную фугу обожают сценаристы “мыльных опер”, где регулярно встречаются персонажи, спрашивающие “Кто я?” и не узнающие родных. В отличие от Н. Млюди, страдающие этим расстройством, обычно запоминают происходящее, все их прошлое по-прежнему хранится в памяти. Но они лишаются доступа к воспоминаниям. При этом иногда такие скрытые воспоминания могут проявляться вновь, совершенно неожиданно для больного. Например, американский священник Энсел Борн перенес период диссоциативной фуги, в течение которого называл себя именем Альберт Браун. “Альберт Браун” также был человеком набожным, и однажды в церкви, во время традиционного “обмена признаниями” между прихожанами, он в религиозном экстазе заговорил о вещах, которые были ему известны как Энселу Борну, хотя в остальном он не помнил ничего из своей прошлой жизни. Одна пациентка, также страдавшая потерей памяти, сумела найти свою семью, когда ее лечащий врач попросил ее набрать первый телефонный номер, который придет ей в голову. Она, сама того не сознавая, набрала номер своей матери
