Как привыкнуть к Рождеству - [9]

Пораскинув мозгами, Ленка поняла, что для построения коммунизма в отдельно взятой семье нужны валюта (или ее эквивалент) и выход на западный рынок; тут же выскочила замуж за новоиспеченного судового механика и уехала с ним в Таллинн. Новая жизнь ей так понравилась, что она (в кои это веки) решила поделиться радостью с родными и пригласила к себе братьев и сестру.

Иван не поехал. Он не любил Ленку не меньше, чем она его, да и никогда не ездил дальше районного центра. Ему что Таллинн, что Монте-Карло, что Сковородино - одинаково по фигу.

А Юра и Зина съездили в странноватый русскому глазу Таллинн и решили в нем остаться. Почему бы не осесть Григорьевым в одном месте, пусть даже в сотнях километров от родного дома?..

Юрий Антонович снова встал. На сей раз один.

- Иногда мы ссоримся...

- Как встречаемся, - хмыкнул Павел.

- Паша! - тихо укорила его мать.

Юрий Антонович глянул на племянника, неохотно усмехнулся.

- Может, это и к лучшему, что мы так горячо друг к другу относимся. Равнодушие ведь хуже... Как бы там ни было, я знаю точно: случись с кем-нибудь из нас беда, все непременно бросятся ему на помощь. Так что давайте выпьем за то, чтоб мы такими и оставались!

- Звучит почти как проклятие, - едва слышно восхитился Павел.

Зинаида Антоновна в очередной раз бросила на него укоризненный взгляд. Остальные приняли без эмоций прозвучавший тост, опустошили рюмки и бокалы и с жадностью набросились на еду.

Юрий Антонович с грустью посмотрел на родню, проглотил свои пятьдесят, поморщился и прохрипел:

- Да поможет нам Бог.

- С каких это пор ты стал таким религиозным? - раздраженно поинтересовалась Елена Антоновна. - Еще года три назад над Илгой все посмеивался.

Юрий Антонович сел, мельком глянул на супругу, пока еще сохраняющую внешнюю безучастность, крепко, со знанием дела отрыгнул и, уперев руки в колени, с грустинкой признал:

- С возрастом многое понимаешь. Нельзя человеку без веры.

- А я и не замечала! - хохотнула сестра.

- И ты веришь, - заявил Юрий Антонович. - Не в Бога, конечно.

- Уж не в черта ли? - с ухмылкой полюбопытствовала Елена Антоновна.

- В деньги! - выпалила Илга Дайнисовна.

- Вот оно что, - протянула Елена Антоновна, отодвинула тарелку и с прищуром посмотрела на Илгу Дайнисовну: "Вот ведь дура набожная! Сама жить не умеет, а других поучает... Конечно, не имея денег, на Бога уповать только и остается!.. Витьку им, видите ли, жалко. А кто его пожалеет, когда контрактов не станет, а меня, не дай Бог, эстонцы со своими реформами из школы турнут?.. Господи, я ведь никогда не одолею их чертов язык!" А вслух процедила: - Деньги мои вам покоя не дают? Да, я в них верю. Потому как Бог ваш меня не накормит и не оденет, о ребенке моем тоже не позаботится.

Илга Дайнисовна хотела было возразить, но Елена Антоновна ее заткнула:

- Молчи уж, я твои бредни раз сто слыхала. Только мне, как Юрке, мозги ты не запудришь. И Регина моя, как твой Артур, бандиткой не станет!

- Мама! - вскрикнула Регина.

Илга Дайнисовна и Юрий Антонович опустили глаза.

- Зачем ты так, Лена? - Зинаида Антоновна покачала головой.

- А надоели мне своим сюсюканьем! Говорят одно, а делают... Загребут Артура в тюрягу, и никакой Господь вам не поможет!

Регина подперла голову ладонью, не глядя на мать, холодно спросила:

- А ты, значит, обалденно честная и принципиальная?

- Мне особо нечего стыдиться, - фыркнула та, но насторожилась.

- Что ж ты не расскажешь своим беспринципным родственникам, как еще два года назад эстонское гражданство отхватила?

Все в изумлении уставились на Елену Антоновну. Она опустила глаза, принялась растерянно поправлять прическу.

- Так меня об этом никто не спрашивал, - произнесла она едва слышно.

- Как же ты сумела, Ленка? - спросил потрясенный Юрий Антонович. Неужели экзамен сдала?

Елена Антоновна не ответила. Регина зло усмехнулась.

- Скорее эстонцы китайский освоят!.. Когда все началось, вам она мозги компостировала, орала, что как только Эстония отделится, всех русских сразу выгонят - так и нечего, мол, за их независимость голосовать. А сама на всякий случай получила карточку Комитета граждан.

- Для твоего же будущего, дура! - процедила мать.

- Письмо в Москву о притеснении здесь русских тоже для будущего моего подписывала?

Елена Антоновна совсем растерялась.

- Ой, дура, - иных слов она не находила. - Ну и дура!

Юрий Антонович покачал головой, чавкая салатом, печально произнес:

- Ты, Ленка, завсегда хитрюжницей была. Но чтоб цепляться и за тех, и за других...

Елена Антоновна вскочила, побледневшее лицо исказила едва скрываемая агрессивностью гримаса отчаянья.

- Да, мать вашу!.. Цепляюсь! Потому что здесь жить хочу! И никакая эстонская сволочь обратно в Россию меня не вытолкает!

- Да кому ты сдалась, училка второразрядная? - протянула Регина.

Елена Антоновна вздрогнула, на лице проступили красные пятна.

- Ты, дорогуша, как с голландцем своим связалась, больно наглой стала, - прошипела она. - Но не обольщайся: как с ним не склеится, вмиг свои дурости позабудешь и на коленях ко мне приползешь!

Регина одарила мать презрительным взглядом.