Как приручить лису (и превратить её в собаку). Сибирский эволюционный эксперимент - [12]

Хотя зебры – травоядные животные, мирно пасущиеся в саванне бок о бок с разнообразными видами антилоп, им присущ по-настоящему бойцовский дух. Причиной тому сильное давление, оказываемое хищниками – львами, гепардами и леопардами, для которых зебры служат излюбленной добычей. Удар сильных копыт зебры страшен, но кое-кому из отчаянных храбрецов удавалось укротить зебру настолько, чтобы ездить на ней верхом. Эксцентричный британский зоолог лорд Уолтер Ротшильд даже составил себе в Лондоне упряжку и однажды прикатил в Букингемский дворец на тележке, запряженной четверкой зебр. Однако это не было подлинным одомашниванием. Видов животных, которые в принципе поддаются дрессировке и укрощаются человеком, довольно много, но доместикация предполагает генетические изменения, ведущие к тому, что животные становятся по-настоящему ручными (хотя и в неодинаковой степени, вспомним неукротимых лошадей).

Еще один интересный пример того, как близкородственные виды по-разному отвечают на попытки их одомашнить, демонстрируют олени. На свете обитают десятки видов оленей, но только один из них, северный олень, был приручен, причем это случилось позже одомашнивания многих других животных и произошло как минимум дважды – аборигенами Сибири и жителями Скандинавии саамами. Для многих туземных племен Арктики и Субарктики северный олень стал основой существования^{23}. Тем интереснее, что ни один другой представитель семейства оленьих так и не был одомашнен, хотя эти животные долгое время жили в прямом соседстве с людьми и не проявляли к ним особой враждебности. На протяжении тысячелетий оленина служила важным источником белков для человека, и вполне понятно желание людей иметь под рукой послушные оленьи стада. Однако олени – это довольно нервные животные, а если они чувствуют угрозу своему потомству, то становятся и очень агрессивными. Перепуганное оленье стадо может наделать немало бед. Возможно, как и у зебр в сравнении с лошадью, у оленей просто отсутствует генетическая изменчивость по признакам, необходимым для одомашнивания.

Итак, Дмитрий Беляев не мог исключить, что лисы окажутся еще одними близкими родичами домашних животных, в принципе не поддающимися доместикации. Ко времени его встречи с Ниной лис разводили уже несколько десятков лет, но большинство из них оставались все такими же дикими.

Чернобурка – это особая разновидность обычной рыжей лисы, не отличающейся в природе особой агрессивностью, если только не загонять ее в угол. В Европе и Северной Америке диких лис нередко можно встретить в пригородах, куда они забредают поохотиться на кошек, но, как правило, лисы стараются держаться поодаль от человеческого жилья и в естественной среде предпочитают мелкую добычу. Больше всего им по вкусу грызуны и различные птахи, но лиса всеядна и не побрезгует плодами и ягодами, даже травой и зерном. В отличие от волков лисы не охотятся стаей и, за исключением короткого периода выкармливания и воспитания щенков, ведут одиночный образ жизни. Эти животные не образуют постоянных пар, меняя партнеров каждый брачный сезон, и искусно прячутся: несмотря на яркую рыже-красную окраску их трудно разглядеть в дикой природе.

Совсем другое дело – лисы, разводимые в неволе. Как правило, они агрессивно реагируют на приближение человека, злобно рычат и порой ведут себя свирепо. Поднеся руку слишком близко к лисьей клетке, вы рискуете быть больно укушены, поэтому Нина Сорокина и все ее подчиненные носили плотные защитные перчатки.

Зато выгоды клеточного разведения лисиц с лихвой окупают все риски этого занятия. Хотя на лис издавна охотились ради меха, их промышленное разведение началось только в конце 1800-х гг., когда два предприимчивых канадца решили основать лисью ферму на острове Принца Эдуарда. Они хотели не только разводить лис, но и получить мех другой расцветки и качества. Среди выведенных ими животных особую популярность получили лисицы с блестящим темно-серебристым мехом. Коммерческий успех был очевиден, и это привело к открытию множества новых звероферм на острове Принца Эдуарда. Местные назвали это «серебряной лихорадкой».

К 1910 г. за первоклассную шкурку серебристо-черной лисицы с острова Принца Эдуарда на лондонском рынке могли заплатить $2500 при изначальной цене в несколько сотен. Стоимость лучших животных-производителей достигала десятков тысяч долларов – баснословные деньги! В эту индустрию включились и несколько заводчиков из России. Они закупили лис с острова Принца Эдуарда, и уже к началу 1930-х гг. СССР не уступал другим странам по экспорту меха чернобурок. Русские селекционеры создали обширную сеть звероферм промышленного масштаба, подобных той, что была в поселке Кохила.

В коллектив, возглавляемый Ниной Сорокиной, также входили зоотехники и служители, на плечах которых лежал повседневный уход за зверями. Дмитрий хотел, чтобы они, подходя ближе к лисам, испытывали их на агрессивность. Все эти люди прекрасно знали, каких реакций можно ожидать от животных. Беляев рекомендовал приближаться к клеткам по возможности одним и тем же способом. Однообразие жестов и движений позволяло спровоцировать лис на схожие реакции. А вот если бы один исследователь, подходя к клетке, размахивал руками, а другой, например, просто сидел и внимательно смотрел вглубь клетки, звери могли отвечать на это по-разному. Приближение медленным шагом вызывало бы менее энергичную реакцию, чем быстрая походка, и так далее.