Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей - [13]

Вы полагаете, что министр Фолл назначил публичные торги? Нет. Он без стеснения вручил лакомый контракт своему другу Эдварду Л. Догени. А что сделал Догени? Он вручил министру Фоллу, любезно назвав ссудой сто тысяч долларов. Затем министр Фолл самовластно направил в район резервации морскую пехоту Соединенных Штатов, чтобы прогнать конкурентов, чье расположенное по соседству с резервацией производство не истощало бы запасов нефти Элк-Хилла. Согнанные штыками со своих участков конкуренты кинулись в суд, и слетела крышка[6] с пузатого Чайника со скандальной «заваркой» в сто миллионов долларов.[7] Разразилось зловоние столь отвратительное, что стошнило всю страну. Администрация Гардинга была низвергнута, республиканской партии грозило полное крушение, а Альберт Фолл угодил за тюремную решетку. Фолл был сурово осужден, осужден как немногие из общественных деятелей, когда-либо подвергавшиеся осуждению.

Раскаялся ли он? Ни в коем случае. Несколькими годами позже Гувер Герберт упомянул в публичном выступлении, что смерть президента Гардинга была следствием душевных терзаний и мучений, ибо он предан был своим другом.

Услышав это, миссис Фолл вскочила со своего кресла и, потрясая кулаками, вскричала рыдающим голосом: «Фоллом? Что? Гардинг был предан Фоллом? Нет!

Мой муж никогда не предавал. Весь этот дом, полный золота, не соблазнил бы моего мужа поступить несправедливо. Он — единственный, кто был предан, послан на убой и распятие».

Перед вами — человеческая натура в действии: виновный обвинит кого угодно, но не себя. Мы все — таковы. Итак, если завтра мы с вами поддадимся искушению кого-либо критиковать, вспомним Аль-Капоне, «Два нагана»-Кроули, Альберта Фолла. Признаем тот факт, что критика подобна домашним голубям. Она всегда возвращается обратно.

Признаем тот факт, что персона, которой мы вознамерились сделать замечание и осудить, вероятно, оправдает себя и осудит нас, или подобно благовоспитанному Тафту скажет: «Не вижу, как бы я мог поступить иначе, нежели поступил».

Субботним утром 15 апреля 1865 г. Авраам Линкольн умирал в комнатушке дешевого доходного дома напротив Фордо-Театра, где Бут выстрелил в него.

Большое тело Линкольна лежало простертое по диагонали на покосившейся кровати, слишком короткой для него. Над кроватью висела дешевая репродукция с картины известного художника Роуза Бенера «Красивая лошадь», и газовый рожок, мерцая, бросал унылый свет.

Стоявший возле кровати умирающего военный министр Стэнтон сказал: «Здесь лежит величайший из правителей, какого когда-либо видел свет».

В чем заключался секрет успеха Линкольна в обращении с людьми? Я изучал жизнь Авраама Линкольна в течение десяти лет и три года всецело посвятил работе над книгой, которую озаглавил «Линкольн, которого не знают». Я был убежден, что должен предпринять столь тщательное и исчерпывающее изучение личности Линкольна и его частной жизни, насколько это вообще в человеческих возможностях. Я специально исследовал линкольновский метод обращения с людьми. Разрешал ли он себе удовольствие критиковать других? О, да! Когда он еще был молодым человеком в Ниджин Грик Велей, в штате Индиана, он не только критиковал, но даже писал письма и поэмы, высмеивающие людей, оставлял их на проселочных дорогах, в таких местах, где они наверное могли быть найдены. Одно из подобных писем стало причиной горькой обиды на всю жизнь.

Даже после того, как Линкольн стал практикующим адвокатом в Спрингфилде, штат Иллинойс, он открыто нападал на своих оппонентов в письмах, публикуемых в газетах. Но на этот раз он сделал это слишком оскорбительно. Осенью 1842 года он напрасно осмеял драчливого политикана по имени Джеймс Шилдс, ирландца по происхождению. Написанный Линкольном пасквиль был опубликован в виде анонимного письма в газете «Спрингфилд джорнал». Город покатывался со смеху. Чувствительный и гордый Шилдс вскипел от негодования. Он разузнал, кто написал письмо, вскочил на лошадь, прискакал к Линкольну и вызвал его на дуэль. Линкольн не хотел драться. Он был вообще против дуэлей, но в данном случае он не мог отказаться и должен был спасать свою честь. Ему предоставили право выбрать оружие. Поскольку у него были очень длинные руки и во время обучения в Вест-Лойате он получал уроки фехтования, то выбрал кавалерийский палаш. На следующий день они встретились на песчаном бугре у Миссисипи, готовые драться насмерть. В последний момент секундантам удалось предотвратить дуэль.

Это был один из наиболее тягостных личных инцидентов Линкольна. Он стал для него бесценным уроком в искусстве обращения с людьми. Никогда более не пишет он унижающих человеческое достоинство писем. И не осмеивает никого и не подвергает личной критике.

В течение гражданской войны Линкольн одного за другим меняет генералов, стоящих во главе Потомакской армии: Мак-Клелан, Пек, Бернсайд, Мид — и каждый из них, в свою очередь, совершал грубую трагическую ошибку, повергавшую Линкольна в отчаяние.

Половина нации (имеются в виду северяне) гневно осуждала бездарных генералов, но Линкольн, «без злобы к кому-либо, с доброжелательностью ко всем», сохранял спокойствие. Одно из любимых им выражений: «Не судите, да не судимы будете».