Как поставить точку - [17]

Событие «Осада в Охотничьих угодьях» завершено!

+1100500 exp

+100 к отношениям с расой Алгорианские волки

Глава 6

— Морильск, значит, — Лерой побарабанил пальцами по рулю. — Мимо «Пяты Дьявола» проезжать будем… Заскочим?

— Нет. Что мы там забыли? — сдержанно произнёс я.

— Ничего. Просто поностальгировать, — пожал плечами друг.

— Предпочёл бы изъять данный эпизод из памяти.

— А по мне так эпичное вышло приключение! — не успокаивался Дженкинс. — Помнишь, как мы от Грызущего удирали? Ваще-е, адреналин зашкаливал будь здоров!

Я никак не отреагировал на слова товарища, вместо этого вперившись скучающим взглядом в окно. Мимо нас пролетали тоскливые и блёклые пейзажи Мёртвых земель. Удивительный контраст с покинутой зоной густых, вскормленных радиацией лесов.

Счастливчик спал у меня в ногах, свернувшись калачиком.

— Да брось, ничего же плохого там не произошло! — Лерой продолжал наседать. — Зато браслеты оливьенные добыли!

Друг поднял правую руку и продемонстрировал свою половину Кандалов приговорённого к казни. Я стиснул зубы. Когда его уже отпустит?

— Пришлось обшарить место крушения поезда, чтобы найти его, — вдруг помрачнел Дженкинс. — Помнишь же, мне руки откочерыжило в тот раз? И браслет потерялся. Но зато сейчас он снова со мной!

— Да-да, поздравляю. А теперь давай посидим в тишине.

— Ну-у… Может, сменим тему? — Лерой и не думал сдаваться. — Хочешь, расскажу что со мной произошло, пока ты ходил воскрешать Олесю?

— А ты хочешь узнать, почему я вообще полез за тобой в Пяту Дьявола? — вспылил я. — Потому что меня заинтересовал проклятый артефакт! Я хотел забрать его себе! А если бы не вышло — убил бы тебя. Так что благодари Иву, разрабов или кого-то там ещё, что браслетов оказалось два!

Мне очень хотелось увидеть на лице друга горечь, разочарование, злость или, на худой конец, грусть. Почти надеялся, что он остановит машину и выпнет меня на обочину. Но Дженкинс снова удивил.

— О нет, страшная правда открылась! — задорно захохотал он, ненатурально изображая потрясение. — И как мне теперь с этим жить?!

— Ты знал, — буркнул я, констатируя факт.

— Ага, — весело подтвердил Лерой. — Расчёт на то и был, что ты не пройдёшь мимо проклятой шмотки!

— Вот же… коварный бюрократ! А что, если бы я правда убил тебя тогда?

— Не. Не стал бы, — отмахнулся друг.

— Почему ты так в этом уверен? — серьёзно спросил я. — Из-за одной встречи на алгорианском фестивале? Даже я сам не могу ручаться, что оставил бы тебя в живых, окажись артефакт единичным!

Кажется, мне удалось вывести Дженкинса из душевного равновесия. Парень затих на целых три минуты и девятнадцать секунд, всё это время задумчиво грызя нижнюю губу.

— Это хороший вопрос, — наконец, изрёк он. — У меня нет на него хорошего ответа. Так что лучше промолчу.

— О, Ива, я ждал этих слов! — хохотнул я, устраиваясь поудобнее в кресле. Полагаю, меня ждёт блаженная тишина в течение оставшихся пяти часов, сорока двух минут и пятидесяти семи секунд.

— Гау? — спросил проснувшийся Счастливчик. Зачем-то подскочил, поставил передние лапы мне на колени, выглянул в окно. Вздохнул, улёгся обратно. И принялся тихонько подвывать…

* * *

Первую треть пути мы ехали по знакомым локациям. Сперва двигались в направлении Причального. Затем, не доезжая до города двадцать три километра, свернули на грунтовую дорогу. Окольный путь безопаснее. Тем более, что по словам Лероя он будет вливаться в прямую трассу до Восстановленного Уренгоя. А там «и до Морильска рукой подать».

Едва мы миновали локацию Синий Гуль, как терпение Дженкинса лопнуло.

— Нет, Джейс, это невыносимо! — раздражённо воскликнул он. — Заметь, я ради тебя заткнулся! Так почему ты не можешь успокоить свою собаку?

Я скосил глаза на Счастливчика, который снова вдохновенно выл. Неудивительно, что Лерой разбушевался — этот концерт прерывался лишь изредка, а продолжительность «сольного выступления» и уровень его децибел только росли.

— Не получается, — буркнул я. — Он сожрал все брикеты вяленого мяса, которые ты покупал, а на команды не реагирует. Скучно ему, наверное…

— Скучно ему, — ехидно передразнил меня друг. — А вот я сейчас с ума сойду! Честное слово, уж лучше радио включить!

— Включай, — милостиво разрешил я. — Можно же другие радиоволны слушать, не только Олеськину. Или у неё какая-то негласная монополия?

— Нет, — скрипнул зубами Дженкинс. — Просто я олд-нью-рейв не люблю.

— Олд-нью-рейв? Не натыкался на подобное. И кто же здесь транслирует пережиток прошлого?

— Ди-Джей Макарун, — мрачно отозвался Лерой. — Недавно совсем в этот жанр вляпался. Раньше транслировал только электронку собственного сочинения.

— А, да. Электронку помню. Чуть слуха не лишился. Вместе с рассудком… — меня передёрнуло от воспоминаний. — А что насчёт радио Радика? Он Вивальди ставит. И Шопена.

— Да, эйшент-мьюз, это, конечно, здорово, — усмехнулся друг. — Но я от неё засыпаю. Когда мелким был, родичи всё время на ночь включали сонаты Моцарта, Бетховена, Баха… М-да. В общем, детство прошло, а рефлексы остались.

Я усмехнулся себе под нос. Ладно, не буду настаивать на радио. Спящему сложно управлять машиной. Да и в целом находиться в погружении — капсула моментально рвёт связь и блокирует все попытки входа на восемь часов. Чтобы выспался.