Как по лезвию - [10]

А Рейган — вор, ковбой и педераст —

Поставил мир на ядерную карту».

Тревожно мне. Кусаю свой матрац.

Дрожу, как СС-20 перед стартом.

Окончился хоккей. Пошли стрекозы.

А по второй насилуют кларнет.

Да как же можно? Ведь висит угроза!

И ничего страшней угрозы нет!

Да, вовремя я вышел из запоя…

Не отдадим родимой Костромы!

Любимый город может спать спокойно

И мирно зеленеть среди зимы.

Буденовку напялю на затылок.

Да я ль не патриот, хотя и пью?

В фонд мира сдам мешок пустых бутылок

И из матраца парашют скрою.

Возьму аванс. Куплю себе билет

На первый рейс до Западной Европы.

В квадрате Гамбурга — пардон, я в туалет!

Рвану кольцо и размотаю стропы.

Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги

Тропою партизанских автострад.

Все под откос — трамваи и телеги, —

Не забывайте, падлы, Сталинград!

Пересчитаю все штыки и пушки.

Пускай раскрыт мой корешок-связной —

Я по-пластунски обхожу ловушки

И выхожу в эфир любой ценой.

Я — щит и меч родной Страны Советов!

Пока меня успеют обложить —

Переломаю крылья всем ракетам,

Чтоб на Большую землю доложить:

Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну.

Скажите маме — НАТО на хвосте!

Ваш сын дерется до последнего патрона

На вражьей безымянной высоте.

Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,

Но знамя части проглотить успеть.

Потом молчать на пытках и допросах,

А перед смертью — про Катюшу спеть.

Бодун крепчал. Пора принять таблетку.

В ушах пищал секретный позывной.

По выходным так хочется в разведку.

Айда, ребята! Кто из вас со мной?

Грибоедовский вальс

В отдаленном совхозе «Победа»

Был потрепанный старенький «ЗИЛ

А при нем был Степан Грибоедов,

И на «ЗИЛе» он воду возил.

Он справлялся с работой отлично,

Был по обыкновению пьян.

Словом, был человеком

обычным Водовоз Грибоедов Степан.

После бани он бегал на танцы.

Так и щупал бы баб до сих пор,

Но случился в деревне с сеансом

Выдающийся гипнотизер.

На заплеванной маленькой сцене

Он буквально творил чудеса.

 Мужики выражали сомненье,

И таращили бабы глаза.

Он над темным народом смеялся.

И тогда, чтоб проверить обман,

Из последнего ряда поднялся

Водовоз Грибоедов Степан.

Он спокойно вошел на эстраду,

И мгновенно он был поражен

Гипнотическим опытным взглядом,

Словно финским точеным ножом.

И поплыли знакомые лица,

И приснился невиданный сон:

Видит он небо Аустерлица,

Он не Степка, а Наполеон!

Он увидел свои эскадроны,

Он услышал раскаты стрельбы,

Он заметил чужие знамена

В окуляре подзорной трубы.

Но он легко оценил положенье

И движением властной руки

Дал приказ о начале сраженья

И направил в атаку полки.

Опаленный горячим азартом,

Он лупил в полковой барабан.

Был неистовым он Бонапартом —

Водовоз Грибоедов Степан.

Пели ядра, и в пламени битвы

Доставалось своим и врагам.

Он плевался словами молитвы

Незнакомым французским богам.

Вот и все. Бой окончен. Победа.

Враг повержен. Гвардейцы, шабаш

Покачнулся Степан Грибоедов,

И слетела минутная блажь.

На заплеванной сцене райклуба

Он стоял, как стоял до сих пор.

А над ним скалил желтые зубы

Выдающийся гипнотизер.

Он домой возвратился под вечер

И глушил самогон до утра.

Всюду чудился запах картечи

И повсюду кричали «Ура!»

Спохватились о нем только в среду.

Дверь сломали и в хату вошли.

А на них водовоз Грибоедов,

Улыбаясь, глядел из петли.

Он смотрел голубыми глазами.

Треуголка упала из рук.

И на нем был залитый слезами

Императорский серый сюртук.

Хороший мужик

Говорила о нем так, что даже чесался язык.

Не артист знаменитый, конечно, но очень похожий.

Молодой, холостой, в общем, с виду — хороший мужик.

Только как же: мужик ведь — какой он хороший?

Он к утру приходил на рогах и клонился, как штык.

А она, уходя по утрам, укрывала рогожей.

И сегодня, шагая с работы, сказала: — Хороший мужик.

— Ой, да брось ты, мужик ведь — откуда хороший?

И пила свою чашу и горькую стопку до дна.

Только тем и ломила хребты с недоноскою ношей.

— Не сердись, ты хороший мужик, — утешала она.

И он думал: — Гляди-ка, мужик я, а все же хороший.

И на бранное ложе всходила, как на пьедестал.

Лишь слегка задыхалась. Да нет же! — дышала, как юная лошадь.

Ну а он еще спал. Жаль, конечно. Да, видно, устал.

— Ну а ты как хотела? Мужик ведь — и сразу хороший?

Подметала свой пол белой ниткой да прям сквозь толстый ватин.

Чтоб не лечь натощак, до рассвета на кухне курила.

— Ты хороший мужик, — кружевами его паутин

Перепутала все, говорила и боготворила.

Песенка на лесенке

Хочешь, я спою тебе песенку,

Как мы вчетвером шли на лесенку?

Митенька с Сереженькой шли в краях,

 А в середке Настенька шла да я.

Впереди себя бежал

по лесенке

И такие пел

песни-песенки.

— Не ворчи, Сереженька, не ворчи!

Ухаешь, как филин в глухой ночи.

Да не ной, Сереженька, ох, не ной —

Что ж ты, недоволен своей страной?

 Да не ной, Сереженька, ох, не ной —

Холодно зимой — хорошо весной.

— Да я не ною, Сашенька, не ворчу.

Да может быть я, Сашенька, спеть хочу.

Силушку в руках нелегко согнуть,

А вот песенку пока что не вытянуть.

Да помнится ты, Саша, ох как сам скрипел,

Прежде, чем запел, прежде, чем запел.

Я бегу с тобой по лесенке,

Даже, может, фору в ноге даю!

Только, может быть, твоя песенка

Помешает мне услыхать свою.

Так бежали мы, бежали

вверх по лесенке.

И ловили мы

песни-песенки.

— Ой, не спи ты, Митенька, не зевай,

Делай шире шаг да не отставай.