Как остановить время - [54]
– Кого только тут не встретишь, – понизив голос, заметил Хендрик, приступая к палтусу в креветочном соусе. – И Глорию Свенсон, и Фэрбенкса, и Фатти Арбакла, и Валентино. Не далее как на прошлой неделе за этим столом сидел Чаплин. Причем на стуле, на котором сидишь ты. Заказал на обед только суп. Больше ничего. Суп, и все. – Хендрик ухмыльнулся. Впервые в жизни его ухмылка меня взбесила. – В чем дело, Том? Бифштекс подкачал? Его, случается, чуток пережаривают.
– Отличный бифштекс.
– А, ты все еще переживаешь тот случай в Аризоне? Я чуть не рассмеялся ему в лицо:
– Еще бы не переживать! Я вынужден был прикончить двух человек.
– Тише, тише. Вряд ли мисс Гиш хочется про это слушать. Поосторожнее, Том, прошу тебя.
– Ладно, но я не могу взять в толк, зачем обсуждать эти вещи в ресторане. У тебя же вроде как здесь квартира.
Хендрик, похоже, смутился.
– А мне в ресторане нравится. Всегда приятно побыть среди людей. А ты что, не любишь бывать среди людей, а, Том?
– Я тебе скажу, чего я не люблю…
Он плавно повел рукой, словно приглашал меня выйти за дверь ресторана:
– Будь добр, расскажи. Поведай мне, что именно тебе не нравится. Раз уж тебе так хочется.
Я наклонился к нему поближе и прошептал:
– Мне не нравится уносить ноги с места убийства верхом на коне и с пулей в плече. С пулей. И… и… – Я сбился с мысли. – Я этого не хотел. Не хотел их убивать.
Хендрик философски вздохнул:
– Как там выразился доктор Джонсон? «Тот, кто делает из себя зверя, избавляется от боли бытия». Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты ищешь себя. Ты потерялся. Ты понятия не имел, кто ты или что ты такое. У тебя не было цели в жизни. Жил в нищете. Болтался как неприкаянный, даже жег себя огнем, лишь бы хоть что-то почувствовать. А теперь? Суди сам: у тебя появилась цель. – Он смолк на пару секунд. – Креветочный соус просто дивный.
Подошел официант, подлил нам вина. Мы сосредоточенно жевали, пока он не отошел. Послышались звуки рояля. Некоторые обедающие откинулись на спинки стульев – наблюдать за пианистом.
– Я просто сказал, что мне это не понравилось. Те парни и не думали вступать в Общество. Ты должен был это знать, Хендрик, и должен был меня предупредить.
– Будь добр, зови меня Сесил. Здесь меня знают как Сесила. Деньги, по легенде, я сколотил в Сан-Франциско. Был застройщиком. Помогал заново отстроить город после землетрясения. Неужто я не похож на Сесила? Так что зови меня Сесилом. Пусть думают, что я – Сесил Б. Демилль и могу каждого превратить в звезду. Это поможет мне раскрутиться…
Он пустился в пространные рассуждения:
– Этот город мне по нраву. Кто только сюда не стремится! Молоденькие дочки фермеров из Южной Дакоты или Оклахомы, а то и из Европы. Судя по всему, этот город всегда притягивал всех как магнит. В ледниковый период животные тянулись сюда и застревали в смоляных ямах, похожих на небольшие озерца, а на запах мяса стремились другие животные и тут же вязли в черной блестящей и вязкой смоле. Я – безопасный вид хищника. Все думают, что в семьдесят восемь я уже не опасен. Семьдесят восемь! Только представь себе. В семьдесят восемь лет я перетрахал всю Фландрию. Мне удержу не было. А сколько я сделал брачных предложений!.. Настоящий нидерландский Валентино…
Я сделал большой глоток вина.
– Я не могу этим заниматься, Хендрик, не могу, и все.
– Сесил, пожалуйста.
– Мне очень жаль, что я ходил к доктору Хатчинсону. Очень жаль, правда. Но я хочу вернуться в прежнюю жизнь. Хочу снова стать самим собой.
– Боюсь, что это, как говорится, невозможно. Время не стоит на месте. Мы можем наслаждаться временем, но мы не в силах повернуть его вспять. Не в силах его остановить. Мы тоже идем по дороге с односторонним движением, как и все эти однодневки. Взять и удрать из Общества так же невозможно, как пожелать не рождаться вообще. Ты ведь это понимаешь, Том, правда? А как насчет твоей дочери, Том? Мы ее найдем. Непременно.
– Но пока не нашли?
– Пока, Том, пока не нашли. Я чувствую, она где-то близко. Где-то здесь, Том.
Я ничего не ответил. Да, я злился, но мой гнев – такое часто случается – был лишь отражением переполнявшего душу страха. Нашего Общества вроде как не существовало: сколько ни старайся, не найдешь шикарного здания, на стене которого красуется гранитная доска с его названием. Был только Хендрик да горстка слепо верящих ему людей. Но и одного Хендрика хватало. С его способностями. Возможно, меня сбила с толку его способность подбирать нужные слова. Или не только слова? Может, он и вправду чуял, что она рядом?
И тут меня осенило.
– Как же ты со своими способностями не догадался? Не догадался, что они могут меня убить?
– Так ведь не убили. Если бы убили, тогда – да, это свидетельствовало бы о моем просчете. Но ты уцелел, а я знал об этом заранее – вот тебе и доказательство. По сути дела, все мы – уцелевшие. Но ты… Не знаю. Есть в тебе что-то необычное. Жажда жизни. Большинству тех, кто доживает до твоих лет, кажется, что жизнь уже позади. Но в тебе я отчетливо чую жажду жизни, острое желание увидеть будущее. Увидеть дочь, это само собой, но и что-то еще. Познать непознанное.
В возрасте 24 лет я чуть не покончил с собой. В то время я жил на Ибице, в очень красивой вилле на тихом побережье острова. Совсем рядом с виллой была скала. Охваченный депрессией, я подошел к краю скалы и посмотрел на море. Я пытался найти в себе смелость прыгнуть вниз. Я ее не нашел. Далее последовали еще три года в депрессии. Паника, отчаяние, ежедневная мучительная попытка пойти в ближайший магазин и не упасть при этом в обморок. Но я выжил. Мне уже давно за 40. Когда-то я был практически уверен, что не доживу до 30.
Дождливым пятничным вечером профессор Кембриджского университета Эндрю Мартин находит решение самой сложной в мире математической задачи. Оно способно изменить весь ход человеческой истории. Но профессор Мартин внезапно и бесследно исчезает. Когда спустя некоторое время его обнаруживают… шагающим по шоссе без какого-либо предмета одежды на теле, профессор Мартин ведет себя немного странно. Жене и сыну он кажется каким-то другим. Самому ему абсолютно все вокруг представляется нелепым, люди достойными жалости, человеческая жизнь лишенной смысла.
Жизнь 12-летнего школьника Барни Ива сложно назвать легкой. Год назад исчез без вести его отец, мама целыми днями пропадает на работе, в школе над ним постоянно издевается его одноклассник Гэвин Игл, а директриса мисс Хлыстер решила окончательно сжить его со свету. Как бы Барни хотелось забыть обо всем этом и пожить другой жизнью, где нет никаких проблем. Например, стать толстым, ленивым, избалованным котом. И однажды желание Барни внезапно исполняется.Иллюстрации Пита Уильямсона.
Если бы наша жизнь сложилась по-другому, была бы она лучше? Мы не знаем. Но та, которая нам дана, – ценна сама по себе, об этом новый роман Мэтта Хейга. Между жизнью и смертью есть библиотека. В нее-то и попадает 35-летняя Нора, учительница музыки из Бедфорда, когда однажды ночью вся ее жизнь полетела под откос. Полки здесь тянутся бесконечно. Каждая книга дает шанс прожить свою собственную, но совсем другую жизнь. Принимать другие решения и, главное, не сожалеть о том, что когда-то не случилось. Оказывается, поступи Нора иначе в тот или иной момент жизни, она могла бы стать рок-звездой, олимпийской чемпионкой, ученым-гляциологом, женой и матерью, побывать в Австралии.
Вы держите в руках настоящую историю Отца Рождества. Возможно, вам он известен под другими именами – Дед Мороз, Санта-Клаус, Юль Томтен или Странный толстяк с белой бородой, который разговаривает с оленями и дарит подарки. Но так его звали не всегда. Когда-то в Финляндии жил мальчик по имени Николас. Хоть судьба обошлась с ним неласково, Николас всем сердцем верил в чудеса. И когда его отец пропал в экспедиции за Полярным кругом, мальчик не отчаялся и отправился его искать.Николас и вообразить не мог, что там, за завесой северного сияния, его ждёт встреча с эльфами, троллями, проказливыми пикси и волшебством.
Одиннадцатилетний Филип видит призрак своего отца, погибшего в автокатастрофе. Тот уверяет сына, что аварию подстроил его собственный брат, дядя мальчика. Призрак приказывает отомстить за свою гибель. Тем временем дядя Алан прибирает к рукам и семейный паб, и маму Филипа… «Клуб призрачных отцов» – это новое, провокационное прочтение «Гамлета» Шекспира с непредсказуемым финалом. Рассказчиком становится сам юный Гамлет (Филип), и на передний план выходят его внутренний мир и переживания. Помещая классический сюжет в современные декорации, Хейг не просто играет с классикой, щедро рассыпая по тексту «пасхалки», скрытые цитаты и остроумные перевертыши.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.