Как организовать и представить исследовательский проект. 75 простых правил - [70]
Есть более фундаментальный и в каком-то смысле более достойный путь – проследить и оформить некую российскую национальную теоретическую традицию и пытаться ее продолжать. Работ по этому поводу пишется немало. Например, когда речь заходит об экономической социологии, выделяются четыре российских классика – М. И. Туган-Барановский, отец С. Н. Булгаков, А. В. Чаянов и Н. Д. Кондратьев. Действительно, во всех случаях речь идет об очень интересных и оригинальных мыслителях. Есть только две проблемы. Первая: все они являются политэкономами, моральными философами – кем угодно, но не собственно социологами, к стану которых их настойчиво приписывают. Второе: их идеи слишком оригинальны. И в какие-либо традиции вписываются с большим трудом, а также плохо сопрягаются друг с другом[28]. В целом, как это ни горько, приходится вновь согласиться с мнением А. Ф. Филиппова: «Никакой ориентации на русскую социологию как теоретически состоятельной позиции сейчас не может быть. Она остается областью интереса историков»[29]. И не потому, что в России не было ярких мыслителей, а потому, что им не удалось заложить классических теоретических традиций.
В целом проблема заключается не в том, что на российской земле ощущается острая нехватка оригинального мышления. Его как раз было и будет предостаточно. Чего нам действительно не хватает, так это теоретизирования. Но для того чтобы пояснить этот пассаж, надо разобраться с тем, что мы понимаем под «теорией» в социальном исследовании.
Почему в России нет своих теорий
Что такое теория и чем она отличается от простых нетеоретических суждений? Сформулируем исходное определение: теория – это совокупность логически связанных и верифицируемых (проверяемых) утверждений.
Подобное определение является широко распространенным, и, думаю, большинство коллег готовы его принять. А между тем здесь отсутствует совершенно принципиальное требование, без которого теория просто не в состоянии сформироваться. Вместе с этим дополнительным требованием наше определение, уложенное в форму «правила», выглядит так.
Правило 70. Под теорией следует понимать совокупность логически связанных и проверяемых утверждений, которые признаются в качестве теории определенной частью профессионального сообщества.
Иными словами, теория предполагает помимо логических рассуждений наличие некой конвенции о том, что эти логические связи образуют теорию. Конечно, в данном определении содержится изрядный элемент тавтологии: по сути теорией является то, что воспринимается как теория. Но теория – это нечто большее, чем продукт отдельного воспаленного ума. Это надындивидуальный продукт, результат социальных коммуникаций. Верификация теории и ее признание производятся не абстрактным механизмом с встроенными критериями истинности и объективности, а представителями профессионального сообщества. Конечно, само по себе достижение конвенции еще не порождает теории, но если сообщество не признает чьих-то построений в качестве теории, то они навсегда останутся просто умными (или не очень умными) мыслями.
С этой точки зрения «новая политическая экономия» уездного города N или любая «новая социология», если она не известна за пределами родной области, имеет сомнительный статус, независимо от ее содержания, которое просто не может быть оценено подавляющим большинством исследователей. Само по себе построение логического конструкта где-нибудь в Верхнем Волочке или Южном Бутово г. Москвы не превращает этот конструкт в теорию. Нужна еще деятельность по продвижению этого конструкта в профессиональное сообщество, его превращению в «теорию-для-других».
Добавим, что конвенция по поводу той или иной теории не может быть всеобщей, она распространяется, как правило, на какую-то часть профессионального сообщества. И в этом смысле значимость любой концепции относительна. Должна появиться некая критическая масса исследователей, способных воспринимать и воспроизводить данный теоретический конструкт.
Подобный взгляд попутно помогает нам выработать отношение к неопубликованным «теориям», которые, как мы порою надеемся, дожидаются своего звездного часа в пыльных ящиках авторского стола, чтобы через какие-нибудь полвека осчастливить человечество. Нужно относиться к ним как к набору символов, изображенных на бумаге или занесенных в компьютерный файл. Возможно, перед нами «потенциальная теория», но не более того. Теория должна работать как таковая. Если же она осталась неопубликованной, то исследование, увы, нереализовано.
Приведенные рассуждения отвечают и на сакраментальный вопрос, почему в современной России отсутствуют теории и вообще систематическая деятельность по выработке теоретических конвенций в социальных науках. Подобная ситуация порождается не отсутствием умных и образованных людей, хотя одного ума для собственно теоретической работы недостаточно. Она возникает из недостаточности и разорванности профессиональной коммуникации, которые сами по себе тоже являются свидетельством недостаточной квалификации исполнителей.
Порою задается вопрос: а в советское время разве не существовало оригинальных российских теорий? Повторим, что в оригинальности у нас никогда недостатка не было. Кроме этого, проводились многочисленные и весьма ценные эмпирические исследования. И, например, социология, на которую мы ссылаемся в своих примерах, активно развивалась. Но существовала ли при этом советская социологическая теория – большой вопрос. Казалось бы, советские идеологи решительно настаивали на самостоятельности и сугубой специфичности социалистического учения. Но посмотрим, из чего выстраивались советские методологические конструкты. Прежде всего из постулатов ортодоксального марксизма, который, заметим, по всем параметрам является западной теорией. Кроме этого, продвинутые гуманитарии читали западные книжки, а также изучали то, что делалось коллегами из стран Центральной и Восточной Европы, которые послужили для нас мощными трансляторами западной, в первую очередь англосаксонской мысли функционалистского толка. Мы были отгорожены и оторваны, но продолжали таскать куски с того же стола, не имея возможности брать открыто.
