Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией - [54]

Если в «Троцком» очевидна попытка хотя бы минимального объяснения поступков главного героя, действительно имевшего вес в руководстве большевистской партии, то в фильме Хотиненко сюжет напоминает суматошную и невнятную последовательность событий, чаще всего с криминальной основой. Вместо драмы характеров зрители увидели банальный детектив на тему: «Где деньги, Парвус?». Для большей убедительности здесь вновь появляется подобие кольцевой композиции, когда некий выдуманный офицер Мезенцев вспоминает обстоятельства «дела Парвуса» (хотя никакого дела не было).

Эфирную пикантность показу сериала «Демон революции» придавало то обстоятельство, что он располагался в программной сетке вещания канала «Россия-1» в те же часы и минуты, когда «Первый канал» пытался убедить зрителей, что Константин Хабенский и есть тот самый Лев Троцкий. А помогал зрителям и там и здесь Максим Матвеев, сыгравший Джексона («Троцкий») и того самого Мезенцева («Демон революции»), закрутившего любовь с сожительницей Парвуса-Бондарчука. Переключая каналы с одного на другой, порой было трудно сообразить, о чем это псевдоисторическое «мыло». Это была уже не фейковая мистификация, а исторический телегиньоль, имеющий к реальным событиям и биографиям только одно отношение — названия и фамилии соответствовали своим прототипам. Этим все начиналось и на этом все заканчивалось.

Так, кроме раздвоения Матвеева и Парвуса, «раздвоился» Ульянов-Ленин, принявший рядом с Федором Сергеевичем облик популярного артиста Евгения Миронова. Экранный гиньоль окончательно торжествует, когда перед нами разыгрывают еще и мелодраматический любовный треугольник Ленин — Крупская (Дарья Екамасова) — Арманд (Виктория Исакова).

Сериал Хотиненко достаточно короткий, чтобы убедить публику в профессиональной деградации авторов и успеть внедрить в сознание зрителей мысль о том, что Парвус, а не Ленин «придумал» революцию в России. Никакой он не демон, а мелкий и неудачливый бес политических игр и банальных финансовых афер, в дуэте с революционным плейбоем Троцким определивший современный экранный образ Великой русской революции.

Показанные к 100-летию революции творения наших деятелей кинематографа в очередной раз подтвердили, что стереотипы и штампы экранных биографий известных исторических персонажей, характерные для массовой культуры, более чем охотно вводятся в творческий оборот в условиях шоу-цивилизации. По мысли авторов, здесь важнее дать визуальный образ, впечатлить аудиторию, показать эффектную «картинку», сформировать в сознании портрет, который запоминается и от которого потом трудно освободиться.

Если спросить зрителей трех проанализированных фильмов о визуальном облике главных героев, выяснится, что Троцкий был в кожанке и с бородкой, Парвус — лысым и тоже с бородой, а бедняга Николай II все время ходил в мундире и «носил» бороду. Показательно, что реальные факты о судьбе каждого из этих персонажей сообщаются в финальных титрах. Таким образом, увиденный на экране масс-культовый исторический фейк легализуется и обретает характер свершившегося факта. Очевидно, что именно поэтому он требует тщательного объективно-научного анализа.

Документ как фейк

Следует отметить, что документальная основа в обоих сериалах оставляет желать лучшего: фейк в них прослеживается совершенно отчетливо. Тогда как в дни 100-летия тот же «Первый канал» предложил телезрителям более «объективную» версию Великой русской революции, что и было отражено в названии документального сериала «Подлинная истории русской революции». Его режиссер, Павел Тупик, реализовал проект в популярном ныне формате докудрамы, когда историческая фактура излагается не только в тексте на экране или в закадровых комментариях, но и разыгрывается актерами в соответствующих постановочных эпизодах в стилистике игрового кино. При этом никто и ничто не скрывает иллюстративный и мифологический характер элементов экранного действа.

Значительную и определяющую роль в такой модели организации экранной фабулы играет встраиваемая в тело фильма хроника. Но поскольку реальной документированной кинохроники 1917 года в архивах не так уж много, на помощь медийщикам приходит проверенный метод экранной иллюстрации с привлечением фрагментов из игровых постановочных картин на революционную тему. В названном документальном сериале вполне очевидными были инкрустации из упомянутых ранее фильмов «Октябрь» и «Ленин в Октябре».

Особо стоит отметить активное использование в сериале цитат из работ русского философа Бориса Валентиновича Яковенко, покинувшего Россию перед самой Первой мировой войной и наблюдавшего за событиями на родине из заграничного далека. Однако именно его свидетельства интерпретируются в сериале как едва ли не объективная оценка происходившего в России в 1917-м. Это не может не вызывать сомнений в их объективности и достоверности.

Как мы видим, даже в структуре экранного зрелища, претендующего на приближение к адекватному изложению реальных исторических событий, не обходится без намеренного креатива по части интерпретации. Результатом такого подхода может стать потеря доверия аудитории к важным историческим событиям, так как вместо подробного изложения фактов, цифр и сведений в экранном пространстве предлагается их возможная трактовка. История не рассказывается, а интерпретируется и разыгрывается на глазах у изумленной телеаудитории.