Как написать книгу, чтобы ее не издали - [3]

Не то чтобы безответно влюбленный коротышка, живущий в доме с неисправными трубами, не может стать главным героем… Просто его рост, как и проблемы с канализацией, должны быть всего лишь дополнительными штрихами или ненавязчивым фоном в той сцене, где он на месте преступления гадает, как, черт возьми, можно было получить такие травмы от бараньей ноги.

ЗАЛ ОЖИДАНИЯ

КОГДА ИСТОРИЯ ЗАТЯНУЛАСЬ

Реджи сел на поезд в Монтоке и устроился рядом с вагоном-рестораном. Вдыхая отвратительный запах чизбургеров, он погрузился в размышления о том, почему решил стать врачом. Еще мальчиком его привлекали разного рода жуткие болезни, но значило ли это, что у него есть призвание? Тряска не давала Реджи уснуть, а от запаха чизбургеров уже начинало подташнивать. Точно такие же ощущения он всегда испытывал при виде крови. Так почему же выбрал именно эту профессию много лет назад?

Монток быстро проносился за окном…

Через 10 страниц:

Последние домики Монтока терялись в золотистых зарослях травы, словно яркие отблески на фоне мрачных воспоминаний Реджи, в которые он все глубже погружался, размышляя над своим положением. Ах, если бы он получил степень по биологии, как всегда хотел, вместо того чтобы следовать совету дяди Фрэнка, который тогда сказал ему, привычно почесывая свою волосатую шею: «Смотри, Реджи, не повторяй моей ошибки с этой степенью по биологии. Тогда, в пятьдесят шестом я упустил свой шанс…

Через 10 страниц:

…короче говоря, так я и встретил твою тетю Катарину. И так ты появился на свет», – заключил дядя Фрэнк. Новости могли бы ошеломить Реджи, если бы за несколько месяцев до этого он не узнал от кузена Стью о тайной интрижке матери с дядей Фрэнком. Стью позвонил и рассказал, что получил стипендию в Пенсильванском университете, чем только вновь разбередил горькое сожаление Реджи по поводу выбора медицинского факультета…

Здесь писатель выдает на-гора бесконечные факты о герое без какой-либо привязки к основным событиям. На пятидесятой странице читатель все еще понятия не имеет, почему происхождение Реджи, его медицинская карьера или географическое положение Монтока так важны. А к сотой странице читатель уже сильно сомневается, что все это вообще имеет значение (если, конечно, он выдержит сто страниц).

Писатель создал сцену, в которой ровным счетом ничего не происходит. Не стоит забывать: с точки зрения читателя главными все же являются события, которые герой переживает в данный момент. О чем бы Реджи ни думал в поезде, основное в этом эпизоде – мужчина, сидящий у окна и испытывающий легкую тошноту.

Избегайте сцен, которые служат лишь декорациями и в которых герой размышляет над своим прошлым. У него будет масса возможностей подумать об этом в других эпизодах, более насыщенных событиями. Рассуждения Реджи по поводу выбора профессии, например, звучали бы куда эффектнее во время жизненно важной операции, которую он делал бы своему младшему брату.

Если вам никак не вырваться из «зала ожидания», еще раз проанализируйте свое произведение, чтобы честно определить для себя главное событие. Все, что происходило до него, можно вырезать. Если эта часть текста содержит какую-то важную информацию, подумайте, насколько сжато вы сможете ее передать. Удивительно, но часто двадцать страниц можно смело заменить одним абзацем или внутренним монологом. Если вам необходимы еще более решительные меры, вы найдете их в «Радикальной хрургии для романа».

МЕДЛЕННЫЙ РАЗБЕГ

КОГДА ПРЕЖНЯЯ ЖИЗНЬ ГЕРОЯ ОПИСЫВАЕТСЯ БЕЗ ВСЯКИХ НА ТО ПРИЧИН

1

Первым воспоминанием Рейнальдо был вечер, когда его мать, графиня, собиралась пойти поиграть в карты. Тогда скандально известный маркиз Вин Дизель заехал за ней в элегантной повозке времен Людовика Пятнадцатого. Ангорские мерины в свете сумерек, запряженные по последней моде, и дуга упряжки, изогнутая амперсандом, навсегда врезались в память Рейнальдо.

– Доброй ночи, милый принц! – крикнула ему мать, стоя в дверях. – Сладких тебе снов!

– Умоляю, матушка, останьтесь! – закричал малыш Рейнальдо, указывая на тьму, притаившуюся за дамасскими фонарями. – Не опасно ли там?

– О, это все левиафаны твоего воображения, – громко рассмеялась графиня, закрывая за собой дверь.

Той ночью она вернулась невредимой и принесла ему карамельный лобковый парик, который выиграла в последней раздаче.

2

Тридцатипятилетний Рейнальдо вскочил с кровати, дружески посмеиваясь над своим слугой Хьюго, и принялся за утренний туалет.

Вскоре, щедро спрыснув себя маслами и благоухая амброй, Рейнальдо крикнул:

– Не нужно настраивать панголину сегодня, Хьюго! Я решил отменить урок и поиграть в бадминтон с инфантой.

По неведомым причинам многие авторы считают, что рассказ о сорокалетнем кутиле нужно непременно начать с того момента, когда он был пятилетним мальчиком. Также любят эти авторы для полноты картины описать героя в десять, пятнадцать и двадцать пять лет, прежде чем доберутся до возраста, когда с ним наконец начнет что-то происходить. Скорее всего, это делается для того, чтобы проникнуть во внутренний мир героя, раскрыть черты, которые сформировались под влиянием описываемых событий, и это всё превосходно, если вы пишете работу для конференции психоаналитиков. Читатель же надеялся увлеченно кивать, погрузившись в сюжет. (Заметьте, слова «кивать» и «зевать» различаются всего двумя буквами; не перепутайте, увлекшись бесконечными воспоминаниями о детстве героя.)