Как мы снимали кино - [3]
Никто не обращал внимания на Нину с её стрекочущей кинокамерой. Врач и студент осматривали глаза Норда, распростёртого на белом столе. Сестра подавала им то пинцет, то ватку, то пипетку с каплями.
А сбоку стоял потрясённый Сашка. Мелкие капельки пота выступили на его висках, рот был приоткрыт, губы пересохли. А глаза… глаза были совсем отчаянные, полные тревоги, страха и нежности. Он поглаживал могучего пса по вздрагивающей гладкой спине и тихо-тихо бормотал:
— Норд! Ты не бойся, Норд! Ты только не бойся…
БЭР
Бэр жил в центре нашего города и был в некотором роде его достопримечательностью. Его называли «та собака». Действительно, не заметить Бэра или, увидев его хоть раз, не запомнить навсегда, было невозможно. Большой, как и все ньюфаундленды, но какой-то удивительно грациозный, он солидно вышагивал рядом с хозяином или хозяйкой по улице. Тяжёлая барская шуба лежала чёрными глянцевыми волнами, медленно покачивался роскошный хвост, пушистое жабо с белой звёздочкой в центре красовалось на обширной груди. А клыки были такие громадные, что стоило псу чуточку показать их — и любой храбрец сникал. Но замечательнее всего были его глаза, даже не глаза, а взгляд — умный, проницательный и до того человечий, что становилось как-то неловко. И вспоминалась сказка про злую волшебницу, заколдовавшую прекрасного принца…
Познакомилась я с Бэром совершенно случайно. Московские друзья попросили передать письмо и посылочку, и я отправилась выполнять их поручение. Подошла к дому, указанному на конверте, и сразу вспомнила — здесь живёт та собака.
Поднялась на пятый этаж. Позвонила.
Открыла мне хозяйка Бэра. Или хозяин. Я не заметила. Потому что в дверях стоял Бэр. Он не лаял и не крутился, как все домашние собаки при виде незнакомого человека. Он спокойно стоял и смотрел, оценивая — можно впустить меня в дом или нет, хороший я человек или плохой. И я до сих пор вспоминаю, как он с достоинством посторонился, будто приглашая меня войти.
Боюсь, что тогда я произвела на хозяев Бэра странное впечатление: отвечала невпопад, замолкала на полуслове… Но как же тут не замолкать, если рядом сидит пёс, голова которого возвышается почти на уровне твоей головы, и смотрит так, будто понимает каждое слово.
Я всё время помнила о Бэре. И когда начала писать сценарий, сразу решила: Бэр будет играть главную роль. Он будет заканчивать фильм. Я представила себе такую картину: где-то, пусть даже в обычном скверике, встречаются огромная, такая страшная с виду собака и очень маленький ребёнок. Встречаются и знакомятся. Малыш гладит пса, теребит его шерсть, а мудрое животное терпеливо и спокойно сносит всё это: ведь ни одна собака не обидит крошечное беспомощное существо. И потом, под задумчивую и светлую музыку, они уйдут вместе из сада — человек и собака, уйдут рядышком, как добрые и верные друзья.
Нине понравилась эта идея: она, разумеется, тоже знала т у собаку. Кроме того, она сказала, что это будет очень эффектно на цветной плёнке: зелёный сад, чёрная, как ночь, собака и беленькие ручки и голова ребёнка на пушистой глянцевитой шубе пса.
— Возьмём моего Саньку, — сказала Нина. — Ему три года, он беленький, и, главное, он будет меня слушаться.
Но в тот же самый день, когда мы обсудили этот прекрасный план, мы втроём — Нина, Санька и я — встретили знакомую, которая вела на поводке белого пушистого шпица. И вот, увидев эту небольшую и очень ласковую собачонку, Санька побелел, затрясся и молча полез на Нину.
Так мы узнали, что Санька до смерти боится собак. В этот же день выяснилось, что Бэра нет в городе: оказывается, он уехал с хозяевами на дачу.
И всё-таки мы решили от своего плана не отступать.
— Поедем прямо в дачный посёлок, это недалеко, — заявила Нина. — Наверняка там найдётся ребёнок, который не боится Бэра.
Часов в десять утра наш автобус остановился у самого крайнего в посёлке домика. За ним была лужайка, вся в цветах, через неё вилась жёлтая песчаная дорожка, ныряющая в пронизанный солнцем лес. Ну, всё как по заказу: на лужайке они познакомятся, собака и малыш, а уйдут по дороге к лесу…
— Смотри, — подтолкнула меня Нина, — он тут.
Действительно, за реденьким забором стоял и смотрел на нас сам Бэр. Он смотрел внимательно, помаргивая и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, — очевидно, прикидывал, не пора ли пугнуть этих незнакомых тёток, которые ни с того ни с сего мечутся под его, Бэра, забором…
Хозяин Бэра особого восторга по поводу наших планов не высказал, но и возражать не стал.
— Пожалуйста, — сказал он, — Бэр выполнит всё, что надо, с ним-то просто. Но вот ребёнок… Тут много детей, но все они боятся Бэра. Очевидно, взрослые говорят им всякие глупости: «Ешь, а то отдам тебя той большой собаке», «Спи, а то собака тебя заберёт»… Впрочем, вон в том доме живёт существо лет двух от роду — розовое и пухленькое. Она всегда кричит из-за забора: «Бей, Бей», — и тянется к Бэру. Попробуйте туда зайти.
Мы пересекли улицу и открыли калитку дома, где жило храброе существо. Прямо перед нами на расстеленном в траве одеяле стояла крошечная, упитанная и совершенно голая девчушка с льняными волосиками и голубыми глазами. Увидев нас, она засмеялась и протянула нам кусок арбуза, зажатый в замурзанной ручке. Так мы познакомились с отважной Людочкой, которой не было ещё и двух лет. А ещё через десять минут мы все собрались на «съёмочной площадке», то бишь на полянке: Бэр с хозяином, чисто умытая Людочка в парадных трусиках, её весёлая молодая мама — доярка местного колхоза — и мы с Ниной. Бэра усадили под куст и пустили к нему Людочку. От того, что эта огромная прекрасная «игрушка», этот желанный «Бей» наконец-то с ней, девочка пришла в неописуемый восторг: она приседала, заглядывала Бэру в приоткрытую от жары пасть, запускала руки в густую собачью шерсть, совала пальчики в уши и в нос собаке, и блаженно пищала. Нина так и носилась вокруг, стрекоча кинокамерой, мама не отрывала глаз от бесстрашной своей дочери, стараясь скрыть тревогу, а хозяин Бэра стоял напротив и время от времени тихо говорил:
