Как мы меняемся (и десять причин, почему это так сложно) - [67]

Преобразования требуют особых усилий, которыми мы наделены в разной степени и которые сложно аккумулировать, – продолжительного смирения. Именно благодаря этому Эрик завоевал уважение окружающих и смог сосредоточиться на своей цели и бросить курить.

Посредничество смирения

Покорность – это чувство, противоположное самолюбию, и противоядие от стыда. Отсутствие этой черты ведет к развитию нарциссизма.

Если самолюбование связано с грандиозными полетами воображения, то покорность – с приземленностью. Смирение предохраняет от зазнайства и самомнения. Но это вовсе не значит, что ваши желания будут скромны или вы предадитесь низкопоклонству. Истинная покорность – в умении восхищаться собой, любить себя и радоваться своим дарованиям. Как и Эрик, вы сумеете признать свои слабости и поставить амбициозные цели, которых хотите достичь. Зная свои недостатки, вы можете позволить себе быть честолюбивым. Смирение играет роль балласта, уравновешивая завышенные ожидания, приземляя, демонстрируя взаимосвязь с окружающими, не позволяя увлечься фантазиями. Кроме того, оно защищает от излишнего стыда, позволяет не отвлекаться и сфокусироваться на цели.

Если бы Эрика охватил стыд, он не смог бы придумать «фотографию идиота». Конечно, он мог фантазировать о том, какое восхищение и уважение принесет ему эта выходка, но никогда не сдвинулся бы с места, сфокусировавшись лишь на «вторичном выигрыше». Покорность и приземляет, и возвышает. Именно признание своих недостатков позволяет смирению выступать противовесом преувеличенным и нереалистичным представлениям о себе и одновременно служить легким толчком к одобрению себя. Возможно, суть именно в этом: покорность – это не унижение, а истинное самопринятие, понимание, кто вы и где вы.

В этой главе я использовал некоторые навигационные термины: противовес, балласт, якоря. Добавлю еще один, который поможет осознать необходимость смирения. Моряки должны каким-то образом определять свой курс в открытом море, где нет видимых ориентиров. Они могут сделать это, только точно определив свое местоположение в определенный момент времени. Покорность – тот инструмент, который помогает это сделать. Если вы понимаете, где вы, становится ясно, куда двигаться. Я называю эту точку «зоной смирения».

Зона смирения

Греческая притча об Икаре весьма показательна в отношении смирения. Отец Икара, Дедал, был великим мастером. Он понимал, что для создания прекрасного необходимы точность и смирение. Как всем известно, он сконструировал крылья для себя и сына. Но они требовали осторожного обращения. Солнце могло расплавить воск, из которого они были сделаны, а морская вода – намочить перья. Именно поэтому Дедал предупредил сына, что нельзя ни взлетать слишком высоко, ни опускаться слишком низко. Гипертрофированное самолюбие может заставить приблизиться к солнцу, а стыд – лететь низко к земле, где брызги океана намочат прекрасные крылья. Умоляя Икара оставаться между небом и морем, Дедал просил его балансировать между самолюбием и стыдом, в зоне смирения.

Достигнув зоны смирения, вы чувствуете достаточно самоуважения, чтобы продолжать идти вперед, но не настолько, чтобы забыть о том, в какой точке вы находитесь на пути от желания до реализации цели. Вы сдержанны, но не обескуражены отражением, которое видите в зеркале. Действуя внутри этой зоны, вы продолжаете двигаться, поскольку способны осознать, что несовершенны, не прибегая к нарциссической защите, которая неизбежно приведет к метаниям между самолюбием и стыдом.

Особенно сложно достичь зоны смирения, если вера в себя подорвана в результате разочарования. История Питера отлично иллюстрирует такой случай. Чем более беспомощным он себя чувствовал на пути от действительного к желаемому, тем сложнее ему было остаться в зоне смирения. Вместо этого он быстро переключался с самодовольства, представляя, что уже выполнил задачу, к стыду, понимая, как он далеко от цели. Он чувствовал себя неполноценным, и это ощущение усиливалось и заставляло стыдиться каждый раз, когда молодой человек начинал заполнять документы. Запутавшись в диалектической природе изменений, Питер не мог завершить необходимое, потому что не хотел чувствовать себя ущербным. Чтобы избежать этого, он придумал сценарий, в котором выглядел полноценной личностью.

Как и я в 1980-е годы, молодой человек застрял в нарциссической защите, которая гасила стимул двигаться к реализации важных жизненных целей. Но сказать, что мне или Питеру не хватало мотивации, неверно. На самом деле ее хватало, каждый из нас прилагал дополнительные усилия в достижении намеченного, воображая, что уже прибыл в пункт назначения. Дело не в отсутствии стимула, а в том, что наша цель была не той, какой казалась. Мы стремились найти средство от стыда, формируя определенный образ в глазах своего окружения.

Социальные психологи называют такую установку на внешнюю валидацию «внешней мотивацией», а ее достижения – «внешними целями». Они противопоставляют внешние цели и мотивацию внутренним: задачам, реализация которых приносит удовлетворение и смысловое наполнение, вне зависимости от поощрений извне. Как и в нашем с Питером примере, когда стремление реализовать внешние цели перевешивает ориентацию на внутренние задачи, вы рискуете потерять мотивацию в осуществлении последних.