Как лист осенний... - [6]

Милка наклонилась, вслепую пошарила под ногами и уставилась на замысловато сплетенную верёвочку. Это упало? Непохоже, верёвочка-то совсем лёгкая, хотя…

Она придвинулась поближе к колеблющемуся огню свечей, рассматривая заметно потяжелевшую верёвочку. Среди длинных пушистых ворсинок, похожих на шерсть, отсвечивали холодом металла серебристые нити, оплетающие пластичную сердцевину с неровными выпуклостями, словно пытаясь сберечь её от чужих циничных касаний. Милка вспомнила бабулин стародавний футляр — точно так же жесткий каркас был обтянут мяконьким васильковым плюшем, изрядно вытертый тысячами прикосновений, и служил для хранения драгоценных очков, которые так и норовили разбиться. Сами по себе, конечно! Но в любом случае странная…. Верёвочка? В руке, пытаясь вырваться, извивалась пятнистая змейка, пытаясь дотянуться раздвоенным языком до желанной плоти. Милка, тоненько взвизгнув, торопливо отбросила мерзость подальше.

Ведьма тут же материализовалась рядом:

— Что кричишь?

— Там змея! — выдохнула девушка, тыча пальцем в сторону предположительного пребывания коварной гадины.

— Где? — старуха, кряхтя, наклонилась и протянула Милке серебристую цепочку-змейку. — Это твоё.

— Нееет, — она протестующее замахала руками, — не моё, зачем?

Бабка не стала слушать, сунула ей цепочку, и, развернувшись, сгребла Милкину одежду.

— Не надо, я сама потом постираю, — сказала девушка вслед, а хозяйка, недолго думая, отодвинула заслонку печки и одним махом зашвырнула туда грязный ворох. У Милки подкосились ноги от неожиданности, и она грузно плюхнулась на табуретку. Радикальный способ решать проблему испачканного белья. Вот только где брать новое? Что, так и ходить всё время в этих обносках?

Ведьма недолго поворошила кочергой догорающие бездымным пламенем вещи, продвинула подальше в огонь не желающие гореть кроссовки и, захлопнув дверцу, извлекла сверху увесистый горшок:

— Проголодалась, поди, — гостья молча кивнула, — ну, так садись за стол.

— Вам помочь?

— Сама управлюсь, садись, дважды не приглашаю, — она споро метнула на стол деревянные тарелки, открыла исходящий паром горшок, сунула Милке деревянную же ложку и, наложив в тарелку ароматную кашу, принялась её уплетать. Девушка покосилась на полку с серебряной посудой и понимающе хмыкнула, мол, не про меня честь, не баронесса и даже не драконица. Старуха, увлеченно чавкая, намека не поняла. Милка осторожно понюхала кашу, пахнущую какими-то незнакомыми травками. От духовитого запаха знакомо засосало в животе, и она с непривычной жадностью набросилась на еду.

— Дарья-травница меня кличут, — как бы промежду прочим сообщила ведьма, не отрываясь от трапезы, — помогаю всем, у кого ума хватит меня найти и через защитный круг пройти. А коль прошел, значит, и впрямь нужда заставила, тогда я о землю разобьюсь, но помощь окажу. Правда, желающих не очень много…

Она хитренько захихикала, вспомнив нечто очень занимательное:

— Видела, как ведьмин круг на чужих реагирует?

— Как? — отвлечённо поддержала разговор Милка, напряженно думая о том, как же все-таки найти дорогу домой.

— Кто факелом горит, кого просто на мелкие кусочки раздирает и ветром размётывает. Любо-дорого посмотреть, никаких ярмарочных комедиантов не надобно. А, ты ж не видела! Ну, посмотришь ещё, редкий месяц без смельчаков обходится, знают же и всё равно напролом прутся.

Милка даже есть перестала:

— Я что ж, здесь вечность буду? Я домой хочу! — по щеке предательски сползла слезинка.

— Не знаю, — вдруг посерьёзнела старуха, — я тебя не слышу.

— А как же вы со мной разговариваете? — удивилась девушка.

— Не то говоришь, — Дарья досадливо поморщилась, — откуда ты такая взялась, народ всё больше подготовленный приходит, грамотный, приключений ищет.

— Меня вампир сюда привел, — Милка уже рыдала в голос, — кучу советов дал по пути, а я домой хочу, домой!

— Надевай, — старуха указала на цепочку, сиротливо лежащую на краю стола, — посмотрим.

— Я не хочу, — девушка, протестуя, выставила вперед ладони, — она опять в змею превратится.

— Надевай, — прикрикнула на неё Дарья, не тратя времени на уговоры.

Милка опасливо взяла заметно потеплевшую цепочку, поискала защелку-замок, не найдя, просто приложила к шее. Обжигающая боль, скользнув по коже, сомкнулась в кольцо. Удушающий захват перехватил горло, дыхание на секунду сбилось, страх сжал свинцовый лапой сердце, в глазах померкло. Девушка, издав беззвучный крик, выгнулась дугой и рухнула навзничь. Последнее, что она увидела перед падением, было изумлённое лицо Дарьи-травницы.

Очнулась Милка уже на постели, застланной тканым покрывалом, торопливо ощупала шею. В ямочке между ключиц уютно устроился округлый камешек, от него в обе стороны расходились другие, поменьше. Верёвка-цепочка превратилась в ожерелье с неровно обработанными бусинами — одни совершенно гладкие, другие с острыми краями, неприятно царапающими кожу. Девушка попыталась нащупать застёжку — ей хотелось сбросить с себя эти чертовы бусы — не нашла, будто металлическая нить с нанизанными на неё камешками была цельной, без всякого намёка на пайку или узелок. Потерзав ожерелье, безуспешно пытаясь от него избавиться, Милка только и сумела, что растереть шею до крови.