Как это было - [14]

вздор. И здесь нет никакого Макси.

— Продолжайте, доктор, — призвал Оуэн. — У вас отлично получается. Если часы — якорь времени, что тогда? Напиток, который я выпил, — или думал, что выпил, — наталкивает вас на какую-то мысль? Некая смазка времени, как сливочное масло Безумного Шляпника?

— Когда у меня есть Макси, — объяснял Краффт, — я сосредотачиваюсь гораздо лучше и тогда у меня иногда получается высвободить сознание из пространственно-временного континуума, словно... словно происходит определенная переориентация направления, не имеющего аналога в пространстве. Будто я больше не подвержен трению времени, если тебе так больше нравится. Идем дальше, если принять гипотезу, что ты, действительно, каким-то образом выпил из часов некую смазку, — в этом, конечно, мало смысла, — то одним из результатов может быть то, что ты и только ты так сросся с часами, что, когда поворачиваешь стрелки, тебя затягивает назад во времени.

— Словно тащат якорь? — с интересом предположил Оуэн. — Возможно, шхуна тоже дрейфует назад во времени, и, когда я кручу стрелки, якорь проскальзывает и сдвигается в прошлое. Интересно, а они замечают это?

— Перемешать смазку времени будет непросто, мой мальчик, — усмехнулся Краффт.

— Нет, конечно, нет. Но вы же знаете про жидкую сцепку? Смешиваете с маслом миллионы крошечных частиц железа и, когда намагничиваете их, масло становится твердым, пока не исчезнет магнитное поле. Что, если я выпил нечто подобное?

— Тогда ты останешься закрепленным в обычном времени, пока не повернешь стрелки часов назад, отсоединяя себя от времени и позволяя якорю тащить тебя обратно. Да. Я могу представить это. Однако, не путай время с пространством, но помни, что время такое же огромное, как и пространство, а, возможно, даже больше. Что бы ни держало нас в обычном ходе времени, мы должны быть благодарны этому. Оказаться не подверженным трению времени может быть очень опасно. Только инерция будет предохранять нас от соскальзывания в прошлое или будущее, или параллельные течения времени. Крайне неудобно! Легчайший толчок от всего, что движется сквозь время, отправит тебя в долгий полет.

— Но что это может быть?

— Ну, например, шхуна, если ты столкнешься с ней. Или другой путешественник во времени, что маловероятно. Ты должен рассматривать море, по которому плывет шхуна, как... как некое паравремя, отличающееся от обычного времени, в котором мы живем и воспринимаем вещие сны и воспоминания. Когда ты не подвержен трению времени, — как ты, пока стрелки часов повернуты назад, но, конечно, я только предполагаю это, мой мальчик, — тогда ты предоставлен на милость любому обычному путешественнику через паравремя, который может столкнуться с тобой и отправить тебя, беспомощного, дрейфовать, без возможности ухватиться за что-нибудь, чтобы остановиться. Поэтому я прошу тебя остерегаться путешественников во времени.

— Как космическая ракета в пространстве, — прошептал Оуэн. — Хотя это неважно. Послушайте, доктор, почему я не могу попасть во время, которое было до десяти часов? Если двенадцать часов это предел, и, думаю, так и должно быть с таким количеством цифр на циферблате, то почему я не могу отмотать двенадцать часов с текущего момента?

— Потому что сейчас, очевидно, ты не существуешь, мой мальчик, — объяснил Краффт. — Гипотетически, конечно, только гипотетически. На самом деле, ты не обманул время. А следуешь нормальному течению паравремени, как планеты движутся через пространство, в то же время продолжая вращаться по своим орбитам и вокруг оси. Исходя из того, что мы знаем, я предполагаю, что ты подчиняешься незыблемым законам, на самом деле находясь, как и должно быть, в десятом часу завтрашнего утра, когда повернул стрелки часов. Они вернули тебя — гипотетически — в десять часов сегодняшнего вечера.

ДОКТОР КРАФФТ кивнул на голубые часы, которые держал Оуэн.

— Если мы останемся в рамках нашей гипотезы, Питер, то сможем сделать много удивительных выводов из того, как эти часы запечатаны. В целом мы считаем часы набором винтиков, собранных воедино, чтобы измерять время. Внутри этих часов, если сумеем открыть их, мы, вероятно, найдем много интересного. Пространственно-временной континуум, мой мальчик, это, по существу, вибрирующая материя, неудержимо напоминающая атомные часы с наблюдающим за ними осциллографом. Они работают на принципе квантовых переходов, как ты, без сомнения, знаешь. Симметричный выходной импульс создается линией поглощения частоты аммиачного газа, получающего управляющие сигналы, так что точность атомных часов практически идеальна. Они определяют время, Питер, по движению самих атомов. Частота, как ты понимаешь! Это все отлично согласовывается... в теории. Часы — как раз то, что путешественники во времени могут сбрасывать за борт в качестве якоря, устройство, которое настраивается на определенный участок пространственно-временной частоты, чтобы не дать им соскользнуть во времени из-за недостатка трения, пока они занимаются исследованиями.

— Вам приснилось, — сказал Оуэн, — что они рассматривали пузыри, которые подняли на поверхность моря ваши эксперименты с тессерактом.