Как цыпленок голос искал - [6]
А Мышонку ничего не дала. Он ведь не работал!
Рассердился Мышонок:
— Ну, погодите! Никакой премудрости в вашей работе нет. Я ещё получше вас всё сделаю!
Поставил Мышонок возле дома гитару, залез на кирпичную стену, схватил мастерок, которым кирпичи укладывают, и принялся за работу. «Шлёп!» — один кирпич криво. «Шлёп!» — другой кирпич — косо.
— Ай-я-яй! — Не успел Мышонок вовремя увернуться, и кирпич прищемил ему палец. Услыхали мастера крик Мышонка, вскочили из-за стола и побежали на помощь. Посмотрели на Мышонка, на его работу и сказали:
— Да-а… Это тебе, дружок, не на пеньке плясать! Не песни распевать!
А Мышонок в ответ:
— Так и знал! Кривые кирпичи мне подсунули! Засмеялись мастера. А Бобёр говорит:
— А ну-ка, певец, давай попробуем вместе!
Встал Бобёр рядом с Мышонком, надел на него рабочие рукавицы, фартук и подмигнул Ежу: «Давай!»
Сначала неловко, а потом всё лучше и лучше стал укладывать кирпичи Мышонок вместе с Бобром и Ежом. И так понравилась ему эта работа, что он даже не заметил, как отошёл Бобёр в сторону.
Кладёт Мышонок кирпичи ровно, гладко.
— Ай да певец! Ай да молодец! — хвалят Мышонка мастера.
А когда работу закончили, рукавицы и фартуки сняли, инструменты сложили, Мышонок почувствовал себя совсем счастливым. Теперь-то уж никто над ним смеяться не будет. Никто не назовёт его бездельником!
Вышли со стройки мастера. Взял Бобёр гитару, дал Мышонку и говорит:
— А ну-ка, как у тебя там в песенке поётся: «Какой чудесный пень!..»
А Мышонок хитро улыбнулся и запел. Но только слова его в песенке были уже совсем другие:
ЧУНЯ
Чуня — маленький поросёнок. Маленький, розовый и смешной. Почти как все маленькие, он любит купаться, разбрасывая в разные стороны брызги, и отчаянно визжит и барахтается, когда мама вытаскивает его из воды, заворачивая в большое мохнатое полотенце.
Почти как все маленькие, Чуня любит молоко и румяную свежую булку. Поэтому он завтракает с удовольствием и, совсем как большой, вытирает салфеткой рот и говорит маме «спасибо».
Почти как все маленькие, Чуня любит гулять. Поэтому сразу после завтрака он выходит в небольшой дворик, где всё: и кусочек земли, по которой он учился ходить, и лоскутик неба над высоким забором, и тонкий луч солнца, который пробивается меж ветвей старого дуба, — давно и хорошо были ему знакомы.
Но сегодня кусочек земли показался Чуне слишком тесным, лоскутик неба — слишком маленьким, а тонкий луч солнца — недостаточно ярким. Поэтому Чуня тоскливо бродил по двору, заглядывая в узкую щёлку в заборе, пытаясь угадать, что делается там, где он ещё ни разу не был, и, ничего не увидев, вздыхал.
Тогда мама — а у Чуни очень умная и добрая мама — сразу поняла, в чём дело, и сказала:
— Тебе грустно, малыш! Значит, ты уже вырос. Здесь слишком тесно для тебя. Рано или поздно всем детям становится дома тесно. — И, вздохнув, добавила: — И в этом нет ничего удивительного!..
А потом она вывела Чуню за калитку, показала на дорогу и сказала:
— Иди!
И Чуня пошёл. Он сделал шаг, другой, потом пошёл быстрее, ещё быстрее и, наконец, побежал изо всех сил. Бежал, не переводя дыхания, не разбирая дороги, как будто боялся опоздать. Всё мелькало перед его глазами! Всё летело мимо, смеялось, пело и звенело!
А Чуня не умел петь. Он даже толком не умел хрюкать! И поэтому он визжал от счастья:
— Ой!
Вдруг прямо перед Чуней появился Цыплёнок. Он стоял посреди высокой травы и горько плакал.
— А почему ты плачешь? — спросил Чуня.
— Почему?.. Потому что я заблудился, — не глядя на Чуню, ответил Цыплёнок.
— А… а что это такое? — удивился Чуня.
Цыплёнок тоже удивился и даже перестал плакать:
— Ты что, не знаешь?! Что ли, ты никогда не заблу… не заблуждался? — с трудом выговорил он.
— Н-не-ет, — виновато ответил поросёнок.
Это уж Цыплёнку совсем было непонятно.
И он, вскочив на кочку, очень рассудительно начал втолковывать поросёнку:
— Слушай! За-блу-дил-ся — это значит остался совсем один и неизвестно где. Понимаешь? Совсем один! О-о-ди-ин…
Цыплёнок всхлипнул, вспомнив, что он ведь по-настоящему заблудился, и снова начал плакать…
— Ну, что ты? Что ты плачешь? — пытался успокоить его Чуня. — Ведь ты же не один! Я с тобой!
Цыплёнок перестал плакать и с надеждой посмотрел на Чуню:
— Да-а, а мой дом?!
— Найдём и твой дом! А ну-ка, прыгай! — и Чуня подставил Цыплёнку свою спину.
Цыплёнок, разбежавшись, прыгнул, и уже через секунду поросёнок со своим наездником весело побежал по дороге…
— Куда? Ку-куд-куд-куда?! — выбежала им навстречу курица Пеструшка.
— Мама! Это моя мама! — обрадовался Цыплёнок.
Чуня присел — Цыплёнок скатился с его спины, как с горки, и попал прямо под крылышко Пеструшки.
— Я заблудился! Мне было страшно! Я плакал! А он меня нашёл и привёз! — затараторил счастливый Цыплёнок.
Пеструшка так обрадовалась, что не знала, как отблагодарить поросёнка. Она прижимала к себе Цыплёнка, с нежностью смотрела на Чуню и кудахтала:
