Как будут без нас одиноки вершины - [17]

Когда приехали в ЦИТО, Арик пропал. Начали его искать, а он уже оказался в операционной, и ему первому помогали.

Монблан

— Италия 64-го года для нас была первой настоящей заграницей. Если не считать мою Болгарию.

Ты помнишь, в Италию мы попали неожиданно, как у нас бывало. Кто-то, где-то, что-то решил, подписал и нас всех прямо с Кавказа, с Памира — в Италию. Дома всего несколько часов побыли и прямо из ЦК в самолёт.

Кто с нами был? Саша Каспин, он всегда руководил заграничными поездками; Владимир Кизель, физик, профессор — в качестве тренера; из Ленинграда Гера Аграновский и Костя Клецко; из Москвы Володя Шатаев, ты и я. Все мастера спорта, Кизель — заслуженный. У нас на Кавказе были итальянцы во главе с их министром культуры и спорта Фабиаио Савиацем. Его по обычаю свирепого кавказского гостеприимства так напоили, что он два дня голову не мог поднять. Вот он нас и приигласил. Предложил несколько вершин, гидов дал. Мы, конечно, ни по-французски, ни по-итальянски не соображаем, один Кизель у нас языки знал.

Накачка в ЦК, чтоб все при галстуках и никаких выкидонов. А прилетели в Милан, идёт по аэродромному полю нам навстречу министр Фабиаио Савиац в ковбойке с засученными рукавами. Мы тут пиджаки скинули, галстуки в карманы и больше их не надевали. Нас в ресторан, перед каждым графин вина.

— С расширяющимися горлышками.

— Но мы же советские альпинисты, мы вина не пьём. А у них вино вроде супа, на первое. Мы сперва игнорировали эти графинчики, потом привыкли. Наши гиды даже на вершины брали с собой сухое вино вместо воды. Привезли нас в горы, на подъемнике доставили в хижину «Торино».

— Рифудже Торино. Так у итальянцев.

— Одно название — хижина, на самом деле трёхэтажный дом над ледником. Как он назывался?

— Мэр де Глас, вроде. Он во Францию уходит, с той стороны Шамони.

— Высота 3370, напротив стоит Монблан. С одной стороны хижины — Италия, с другой — Франция. Жили, как боги, далеко ходить не надо, вершины рядом. С нами француз Франко Гардо, знакомый нам по Кавказу, и ещё один гид — итальянец Джино Бармас.

— А помнишь, Володя, в хижине от нас не отходила некая горнолыжная дама с чисто собачьим именем — Линда?

— Как не помнить. Весёлая блондинка.

— Шатаев мне говорил: «Ты что делаешь?! Она же приставлена, она шпионка». А когда мы вернулись в Милан, она повела нас в большой магазин, и сказала: «Выбирайте себе каждый, что хочет».

Не помню, что ты взял, я выбрал большую книгу «Птицы Италии».

— Линда оказалась женой знаменитого адвоката и коммунисткой. Помню, помню. Но больше всего мне запомнился, Саша, бармен в хижине. Он всё кричал нам: «Хорошо! Молоко! Картошка!» Он был у нас в плену, русские женщины, сами голодные, подкармливали его, вот он нас и пичкал всё время пивом. А как мы скатали в Париж! А?

На Дельта Жиганте мы взяли одного клиента, француза или итальянца, не помню. Вернулись, он предлагает нам деньги за это. Мы, конечно, отказались. А Гардо взял у него деньги и сказал, что на эти деньги мы с ним поедем в Париж. Уговорили Каспина, он согласился оформить визы. Мы сели в автобус, из Италии переехали во Францию и через всю страну с юга на север до Парижа. По тем временам довольно авантюрное мероприятие для советских людей. Мы, конечно, с удовольствием пошли на эту авантюру, но и Каспин молодец. Не побоялся без разрешения ЦК махануть в Париж.

Сделали несколько восхождений. Для разминки сходили на Монблан. Маршрут не сложный, но всё-таки высшая точка Европы (48-10). Главное восхождение — стена Гран Капуцино. Она давит, конечно, своей крутизной и мощью. Начало несколько необычно. После 30—40 метров сложного шестерочного лазания идёт не менее сложный траверс, вправо и без крючьев абсолютно гладкая стена. Этот траверс проходится на микрозацепах с минимальным количеством трещин. Идёшь на трении.

На 500 метров забито 400 крючьев. Конечно, не все крючья хорошо сидят, их надо было проверять. В первый день мы прошли 7—8 карнизов. Мой рост позволял мне работать первым, используя старые крючья, но я устал идти первым, и тогда попробовал первым выйти Костя Клецко. Но ему не хватало роста, он ниже меня. Пришлось опять идти первым. Мы тогда впервые узнали, что местные альпинисты ходят с «удочкой». Это маленькая деревянная или бамбуковая палочка с крючочком. Они берут удочкой лесенку и надевают её на верхний крюк.

В первый день мы устали очень сильно. Фактически прошли маршрут, нам оставался последний большой карниз и дальше выходим на нос, который выводит на вершину Гран Капуцино. И вот, когда мы подошли под этот нос, началась сильная гроза. Нам было очень плохо. Во-первых, мы промокли до нитки, во-вторых, с этого носа при грозе шли большие фосфорические столбы. Они трещат, зрелище впечатляющее. Гера Аграновский шел последним, и ему доставалась черная работа — выбивать крючья, снимать карабины. Он весь в железе. Гера не мог взяться за верёвку, по ней шли электрические заряды. Так мы мучались, пока гроза не кончилась. На следующий день мы поднялись на вершину и начали спуск. Довольно неприятный, «пятёрочный».

Потом в хижине теплая встреча. Сам Бонати с группой клиентов пришёл специально для того, чтобы в бинокль с балкона «Торино» посмотреть, как русские пройдут его знаменитый маршрут. Мы первыми проходили его четвёркой, все на Гран Капуцино до нас ходили только двойками, двойка более мобильна.