Каирский синдром - [28]
Переводчик Рязанцев смотрит на свою «Сейку»: операция по травле мух продолжалась три минуты.
Через полчаса мух опять полно. Надо снова звать денщика.
Египетская часть, Сахари-сити. Арабские солдаты спят, обмотав головы полотенцами, выставив босые пятки.
Раздается тонкий писк нубийского комара. Один комар, второй, третий. Спящие ни одной пяткой не пошевелят.
Вопрос: у них что, дубовые пятки, что ли?
Вижу их курносые лица, и еще — слышу их хриплые голоса: полковник Дессуки, лейтенант Баркуки. Не могу больше слушать их безумный, бесконечный разговор о положительном влиянии травки гыр-гыр на потенцию.
Выхожу из КПП: рассвет, песчинки хамсина в лицо и заунывный вой муэдзина.
За барханом можно и помочиться. Лишь бы на змею не наступить. Они тут о каких-то змеях-пятиминутках говорят.
Вилла Насера, Гелиополис. Одинокая женщина что-то кладет в багажник. Рядом стоят два мощных охранника. Одинокий гриф в бреющем полете над Каиром.
Насер умер полгода назад. Неужто здесь витает его беспокойный дух?
Старый аптекарь-грек:
— Будь осторожен в Египте, сынок! Не пей воду из Нила, не ешь рыбу из Нила. И, главное, не ходи по местным блядям — шармутам. Получишь триппер, сынок. Tu auras la chaude-pisse, mon fils.
(их шаг — не наш шаг!)
Египетские военные. Как они странно по-английски подбегают, подпрыгивают и отдают честь! Не то что наши — печатают прусским шагом. Прусский шаг — лучший в мире. Остальное — несерьезно.
Этой ночью спецрейсом из Москвы доставили последнюю модификацию МиГ-21. Самолет стоит, завернутый в маскировочные чехлы, направив нос в сторону Израиля.
— Теперь мы им покажем! — потирает руки египетский генерал.
Пузатые советские советники не могут скрыть радости. Им кажется, что война за Ближний Восток выиграна.
(странное дело)
Осень 71-го, ночной Каир. Мы с Сашей миновали проспект Фуада, вышли на площадь Оперы. По пути опрокинули несколько склянок хамсаташар. В кинотеатре «Опера», потом сгоревшем, смотрим фильм The Strange Affair с Майклом Йорком. Странная история. Про полицейского и проститутку в Лондоне 60-х.
После сеанса выходим на площадь Оперы, затягиваемся «Ротмансом».
До Саши доходит: The Strange Affair — это не странное дело, а дело Стрейнджа.
Я с ним категорически не согласен. Мы долго спорили, но, заглянув в Интернет сорок лет спустя, я выяснил, что он был прав.
ПОЛКОВНИК БАРДИЗИ И ИСХОД ХАБИРОВ
(ноябрь 71-го)
Ветры перемен все сильнее дуют над Египтом. Антисоветские настроения в Египте крепчают. Хабиры поговаривают, что за ними следят, что ненавистный Бардизи собирает компромат и готов выложить его в любой момент.
Полковник Бардизи… Его имя нагоняло ужас на русских хабиров. В египетской военной контрразведке он отвечал за безопасность иностранных специалистов. А также контролировал их поведение. У него были сотни внештатных осведомителей в египетских войсках. Думаю, каждый солдатик-шофер докладывал службе Бардизи о спекуляциях хабиров и блядстве их жен.
Бардизи был незримо с нами.
Рассказывая о посещениях недозволенных мест — кабаков, кабаре и казино, переводчики оглядывались:
— Потише, тут могут быть люди Бардизи!
Ходили слухи о тайных допросах в резиденции Бардизи, о шантаже и пытках.
Сам Бардизи выглядел дружелюбно, наведывался с инспекциями в корпуса Наср-сити, смотрел сладострастно на полные тела хабирш, источавших мускусные ароматы.
Поговаривали, что он позволял себе визиты в их квартиры, когда мужья уезжали на Суэцкий канал. Он ласкал волосатой лапой их белые тела, шептал ласковые слова, делал подарки. Подарком могло быть отселение соседей, перевод на другую квартиру и реже — флакончик египетских духов.
После смерти Насера полковник Бардизи быстро почувствовал антисоветский настрой Садата и усилил работу среди военспецов. Стучать стали больше, пьяных хабиров задерживали чаще, о теневых сделках советских людей стало известно начальству. На этой волне египетское офицерство перестало скрывать презрение к хабирам и начало открыто проявлять симпатию к Западу.
Военная каста, восходящая к мамлюкам, стала новой аристократией Египта. У многих были виллы, федданы земли в Дельте, они носили дорогие часы, отдавали детей в европейские лицеи. Пузатые, невоспитанные, жадные хабиры вызывали у них презрение, официальная коммунистическая идеология отталкивала.
Бардизи считал себя потоком знаменитого мамлюка Осман-бея аль-Бардизи, сражавшегося с Наполеоном и турками.
К антисоветчикам относили и генерала Мубарака, который тогда командовал ВВС.
Их, презиравших советскую скудость, было куда больше, чем друзей СССР. И когда Садат созрел до решения выгнать хабиров, на стол ему положили оперативные донесения Бардизи. Штабеля доносов, где полоскалось хабирское белье.
Речь шла о крупной международной игре, и судьба этих несчастных мало кого интересовала. В июне 72-го было принято решение — выслать.
Паковали чемоданы в траурной обстановке. Многие смахивали слезу: не успели накопить на «Запорожец».
Прощание с Египтом было похоже на бегство.
Бардизи ходил довольный вдоль корпусов Наср-сити, помахивал плетеным стеком: в его сверкающих солнечных очках отражались силуэты грузящихся хабиров. Богатство и притягательная сила Запада одержали верх над призрачной идеей арабского социализма и дружбы с СССР.
Тексты, вошедшие в книгу известного русского прозаика, группируются по циклам и главам: «Рассказы не только о любви»; «Рассказы о гражданской войне»; «Русская повесть»; «Моменты RU» (главы нового романа». Завершает сборник «Поэтическое приложение».«Есть фундаменты искусства, которые, так сказать, не зависят от качества, от живописания, но которые сообщают жизнь, необходимую вибрацию любому виду творчества и литературе. Понять, что происходит, — через собственную боль, через собственный эксперимент, как бы на своей собственной ткани.
Дмитрий Добродеев, востоковед и переводчик, финалист премии Русский Букер, в конце 80-х волею случая угодил в пролом, образовавшийся на месте ГДР, и вынырнул из него уже в благоустроенном Мюнхене – журналистом Русской службы новостей радио “Свобода”. В своем автобиографическом романе “Большая свобода Ивана Д.” он описывает трагикомические перипетии этого “времени чудес”, когда тысячи советских людей внезапно бросали работу, дом, даже семьи и пускались в опасный бег – через плохо охраняемые границы на Запад, к новой жизни.
В книгу финалиста Букеровской премии — 1996 вошли повести "Возвращение в Союз", "Путешествие в Тунис" и минималистская проза. Произведения Добродеева отличаются непредсказуемыми сюжетными ходами, динамизмом и фантасмогоричностью действия, иронией и своеобразной авторской историософией.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.