Кафедра - [2]

Митя с тоской посмотрел на запылившийся портрет Ломоносова. Его научный руководитель предупреждал: вредная старуха, прежде чем взять, потешится вволю. Он бы и сам взял Митю к себе, но эти бесконечные командировки по загранкам, зарабатывание валюты для своих многочисленных семей, халтуры, суета, отсутствие времени на кафедральные дела — в общем, по большому счету, Виктору Андреевичу было на Митю наплевать — у него за пятнадцать лет профессорства этих учеников было, как котят в помойке. Можно подумать, Мите нужна эта их убогая ставка за триста целковых!

— … если только вы согласитесь поработать у нас лаборантом. Ну а что вы хотели? Все через это прошли. Я, например, два года на машинке у академика Виноградова стучала, и ничего, как видите, не развалилась. Ну что, согласны?

— Согласен, — кивнул Митя. Ему, честно говоря, было абсолютно все равно: хоть лаборантом, хоть ассистентом, хоть заварочным чайником на столе…

— Очень хорошо. Садитесь, пишите заявление. Ну а потом у нас через год один из сотрудников собирается в Камерун, и я смогу взять вас на его ставку, — неожиданно смягчилась Зоя Павловна. Мите показалось даже, что глаза у нее мгновенно изменили цвет — потеплели. Покладистость и смирение — необходимые лаборанту качества.

— В Камерун? — оживился Митя. — А что, есть такие возможности? — Он представил себе статуэтку страшного африканского бога, напичканного килограммами первосортного героина, а потом чемодан с долларами. Чемодан почему-то был фибровый, с какими ходят сантехники.

— Вы сначала защититесь, молодой человек, а потом будете про Африку рассуждать. Виктор Андреевич не рассердится, если вы будете писать диссертацию у меня?

— Навряд ли, — улыбнулся Митя. — У него теперь корейских Еноков и Ендоков полон рот — не до меня.

— Ну что ж, прекрасно. В таком случае надо нам с вами как следует обдумать тему, — Зоя Павловна решительно поднялась со стула, но ни сделав и шагу, тут же снова села. Ее лоб покрылся испариной. — Господи, ноги совсем ватные! Чуть не уморил ведь! Дмитрий, когда вы доживете до моих лет, поймете, какой это ужас — вкручивать лампочки на собственной кафедре, боясь грохнуться с лестницы. Вам придется вести старуху домой. Давайте заявление, я подпишу.

Митя подал листок, Зоя Павловна вывела на нем: ”Не возражаю” и расписалась. Он отодвинул от двери лестницу-стремянку, помог женщине подняться.

— Сумочку подайте! — приказала Зоя Павловна.

— А букет? — услужливо напомнил Митя.

— Вы женаты?

Митя смущенно кивнул. Он не любил, когда его спрашивали о семейном положении. Тут же пол университета будут знать, и никаких тебе производственных романов.

— Вот и прекрасно. Подарите его жене. А я предпочитаю цветы в горшках. — Зоя Павловна взяла Митю под руку и заковыляла к выходу.

“Сильная старуха”, — подумал Митя, чувствуя на локте ее руку.

Массивная дверь в приемную ректора отворилась. Секретарша Леночка подняла глаза от монитора, кивнула вошедшей яркой даме сорока с небольшим лет. На даме был деловой костюм. В руке она держала прозрачную пластиковую папку с бумагами. Секретарша кивнула на стул.

— Подождите пока. Калерий Самсоныч вас примет после совещания.

Дама кивнула, вынула из папки бумаги и принялась читать. Изредка бросала взгляды на дверь ректорского кабинета. Было видно, что она нервничает: ее унизанные перстнями пальцы теребили уголки бумаг, накрашенные губы подрагивали. Секретарша Леночка усмехнулась: правильно, правильно — Калерия Самсоновича все боятся. Почти все…

Ректор, развернувшись в кресле к окну, курил пахучую сигару и наблюдал за воробьями, которые скакали по веткам с молодой зеленью и возбужденно чирикали, радуясь первому летнему теплу. Проректор по хозяйственной части делал доклад о проделанной работе. Калерий Самсонович частенько слушал доклады, повернувшись к подчиненным спиной — так лучше воспринималось, а главное — нельзя было уследить за выражением его лица, нравится ему — не нравится, кто знает? Проректор слегка заикался и косноязычил.

— К сожалению, самым большим недостатком в моей работе можно назвать неиспользование лишних площадей. Полагаю, в этом смысле нужно хорошенько подумать насчет киосков и аптек.

— Вы что же, хотите у нас здесь целый аптечный городок открыть? — усмехнулся Калерий Самсонович, не поворачиваясь к проректору.

— Видите ли, торговля лекарствами — дело выгодное. Здоровье всем нужно. Можно ведь и собственную аптеку сделать. Тогда не только аренда будет, а прямой, можно сказать, доход.

На этот раз ректор развернулся в кресле, затушил сигару о дно пепельницы. Дно оказалось сырым, и сигара надсадно зашипела. Калерий Самсонович посмотрел на проректора по науке, Александра Антоновича. Тот чуть заметно помотал лысой головой.

— Ну что же, Эдгар Рахимович, большое спасибо за содержательный доклад. Думаю, в новом учебном году нам есть над чем поработать в этом плане, — ректор обвел взглядом своих заместителей. — Больше не смею вас задерживать, господа. Идите работайте. А вас, — он вдруг широко улыбнулся, вспомнив фразу из “Семнадцати мгновений весны”, — а вас, Александр Антонович, я попрошу остаться.