Каэхон - [4]

— Как думаешь, Каэхон, будет ли достаточно благородно обчистить карманы разбойников?

— Вполне, — согласился я. — Это, конечно, ниже моего достоинства…

— Вспомнил тоже, — рассмеялся Райдо. — Забыл, ты же умер?

— Как я мог забыть…

Слава богам, всю эту работу он проделал сам — как мне показалось, сноровисто и не без удовольствия. Интересно, что же это за человек? Легко сражается с троими, метает ножи, знается с магами — обычно это такие снобы! Сам по себе тоже интересен, всякие странные неволшебные техники знает. Но тогда я постеснялся задавать ему разные вопросы по поводу его биографии и личной жизни. Спасибо и за то, что просто помогал мне.

Леса давно кончились, потянулись поля и мелкие деревеньки. Я постоянно чувствовал на себе то сострадающие, то жалостливые, а порой и просто брезгливые взгляды. Вот оно как, оказывается, быть калекой. К тому же я еще и одет был в рванье. Собственно, обычные порты и рубаха: совсем уже плохую стеганку и обрывки кольчуги, в которых пробегал весь тот бой, я выкинул уже давно.

— О чем задумался, Каэхон? — дружелюбно поинтересовался Райдо, когда мы проходили мимо одной из деревенек.

— Да так, — отмахнулся я неопределенно. Левая моя рука привычно была вытянута немного вперед и двигалась параллельно земле. Копье в правой служило посохом, но я им уже почти не пользовался, навострился. — Скажи, как на меня смотрят люди?

— А, ты об этом, — рассмеялся он. — Хм, да, на тебя как на нищего все смотрят. Того гляди, милостыню давать будут.

— Хоть деньги на одежду появятся, — попытался пошутить я.

Райдо с готовностью расхохотался:

— Ладно, не бузи! Сейчас купим тебе нормальную одежку. Не лорда, конечно. Вообще странно, что все видят твою порванную, грязную рубаху и не замечают отличных сапог. Как ты только умудрился сохранить их целыми и даже не слишком запачкал?

— Новые потому что, — улыбнулся я. — Жалко было.

Мы зашли в какое-то здание, меня усадили на скамью.

Я с любопытством «огляделся»: одно дело — пытаться ориентироваться на природе, совсем другое — в здании. С одной стороны, сложнее: много предметов. С другой — легче: гораздо больше граней, а их чувствовать проще во сто крат. В доме я насчитал троих: моего друга, женщину, с которой он разговаривал, и кого-то мелкого и непоседливого. Вот это самое мелкое, пока женщина разговаривала с Райдо, подошло ко мне и поинтересовалось с милой непосредственностью:

— Дядя! А ты слепой?

Сначала я хотел возмутиться, поругаться, вспомнить о своем происхождении… Но потом понял, что делать этого не имею ни малейшего желания. Да и что отрицать — слепой. Что в этом такого? Все же лучше, чем без рук или ног. Поэтому я ответил мелкому:

— Нет, конечно!

— Но у тебя же нет глаз! — услышал я удивленный ответ.

Я провел рукой по воздуху, определив, где стоит дитя, пару раз провел на уровне его или ее лица, пытаясь представить, как оно выглядит. Потом улыбнулся и сказал:

— Я вижу не слишком хорошо, вот и не могу точно понять, кто ты — мальчик или девочка…

— Девочка я! — возмущенно сказало дите. — А ты по голосу нашел меня?

— И по голосу тоже. Но могу и так, — сообщил я. — Какая разница? В любом случае я знаю, где ты. Я вижу ушами, я вижу руками.

— Правда? — удивилась девочка, подходя ближе. — Обычно слепые руками лицо трогают…

— Я не трогаю, не волнуйся. — Я почувствовал, что женщина в доме будто стала немного веселее. — О, кажется, твоя мама с моим другом закончили…

Через пару мгновений они вошли, и я удостоился тихого восхищенного возгласа. Райдо спросил меня, пытаясь придать своему голосу суровость:

— Это что ты тут с детьми делаешь, а, охальник?

— Да что это вы, наверное, она сама уже вашего друга до белого каления довела приставаниями своими, — запричитала женщина. В руках она держала и пересчитывала монеты — их звон я мог отличить от чего угодно. — Извините мою дочь, — обратилась она ко мне.

— Ничего, — повернулся я к ней. — У вас хороший ребенок. Райдо, что у тебя в руках?

— Делаешь успехи, — усмехнулся Райдо. — Это тебе подарок, рубаха чистая и не рваная. Надо будет какую-нибудь куртку купить, а то осень хоть и теплая необычно, но скоро холода.

Я быстренько переоделся. На ощупь обновка была грубовата, я привык к другому, но выбирать не приходилось. Все лучше, чем мои рваные, наверняка все в крови, обноски. Райдо удовлетворенно хмыкнул. Что ж, значит, нормально смотрится — иначе бы он обязательно отпустил ехидное замечание. Рукава вроде в самый раз, не узко, но и не мешком сидит. Интересно, какого цвета?

— Сойдет. Спасибо вам, мир дому вашему. Мы пойдем.

— Может, заночуете? — вежливо поинтересовалась женщина. Мне послышались в ее голосе алчные нотки. Или не в голосе? — Совсем недорого, даже кровати выделим!

— А дядя пускай мне фокус покажет! — вставила дочка. Легкий ветерок и невнятное ругательство подсказали мне, что девочка ловко увернулась от подзатыльника.

— Нет, мы лучше пойдем: до темноты в Соколиную Твердыню прийти успеем.

— Там дорого все! Одна кровать в ночлежке для бедняков больше стоить будет, чем комната у меня, — затараторила женщина. Но Райдо был непреклонен:

— У меня там друзья. Фокус на обратном пути мой друг покажет. Пошли, Каэхон!