Кадриль убийц - [3]

Она покинула крохотную кухню и оказалась в гостиной, заваленной барахлом от пола до потолка. На пузатом комоде лежала груда медальонов, хранителей лиц прошлых времен. Выцветшие краски засохшего букета отражались в зеркале, на верху которого сидели два выщербленных ангелочка. На софе, накрытой шотландским пледом, спал громадный черный кот. Брюхо его размеренно вздымалось и опадало. Он постанывал. Роберта склонилась над ним.

— Опять дерешься, Вельзевул?

Усы кота встали вертикально, застыли, потом медленно опустились.

Роберта затянула пояс халата и неторопливо побрела в ванную. В обычное время два зеркала до бесконечности отражали комнату без окна, выложенную белой плиткой. Но хозяйка дома использовала классическое заклинание, чтобы никаких отражений не было. Простое кокетство с ее стороны. Колдунья встала перед слепым зеркалом и произнесла привычные слова:

— Отражайте, сверкайте, удваивайте, но дверь в иной мир не отворяйте.

Осторожность еще никому не вредила.

Зеркало пошло рябью и отразило Роберту, которая скептически оглядела свое отражение. Ей можно было дать от сорока пяти до пятидесяти пяти лет. Прекрасная жизнь позади — вкусная еда, напитки, конфетки с ароматом розы. Маловато упражнений… Никаких упражнений, кроме тех, что требовала Природа. Любовь к уюту и нежелание напрягаться не способствовали поддержанию стройной фигуры. Но Роберта смирилась с этим. Еще не вступив в замечательный возраст отрочества, она уже выглядела круглой конфеткой.

Нос ее напоминал небольшую картофелину, торчащую меж полных щек. Пустые и бесполезные детали. Роберта была маленькой и кругленькой, но гордилась двумя вещами: роскошными вьющимися волосами, темно-рыжими от природы, ярчайшее доказательство ее жизненной силы (ни один кретин-рекламщик не убедит ее в обратном), и глазами.

Роберта унаследовала великолепные зеленые глаза от матери своей матери. Они всегда были и оставались главным оружием обольщения. Глаза заставляли забыть обо всем, о ней и обо всем прочем, когда встречались со взглядом того или той, на кого смотрели. В жизни Роберты они постоянно удивляли, умиротворяли. Им она была обязана своим оптимизмом, желанием видеть лишь хорошее, что бы ни случилось.

Роберта вздохнула, и зеркало вздохнуло вместе с ней.

— Ex ungue leonetn, — наставительно произнесла она.

Произнесение вслух латинских пословиц настоятельно рекомендовалось Колледжем колдуний, в котором она с успехом проучилась до третьего уровня.

Крошечка мертвого языка позволяла при пробуждении сполоснуть рот. Конечно, в духовном плане.

Именно это мгновение выбрал Вельзевул, чтобы войти в ванную и вспрыгнуть на умывальник. Он плохо рассчитал прыжок. Промазал мимо края, сорвался и угодил в мусорное ведро, которое только что открыла Роберта. Крышка захлопнулась, и послышалось глухое и жалобное мяуканье.

— Льва узнают по когтям, — перевела Роберта. — Что касается вас (она повернулась к зеркалам), замутитесь и оставайтесь непрозрачными до приказа.

Зеркала послушно затянулись занавесом невидимого тумана.

Роберта отправилась в спальню. Разделась, затянула на себе «Боди Перфект» и надела платье с давно выцветшими набивными цветами подснежника и фиалок. Она так и не решилась с ним расстаться. К тому же оклад следователя Криминального отдела не позволял менять свой гардероб еженедельно.

— Теперь полить мой Занзибарский глаз, — приказала она.

Она открывала окна гостиной, когда раздался звонок телефона.

— Меня нет, — бросила она в сторону аппарата.

Цветок немного поблек. В воде Базеля в явном избытке содержался кальций. Телефон не унимался. Роберта протянула руку вправо и схватила попугайчика, который спал, вцепившись в жердочку. Птица панически глянула на хозяйку.

— Делай свое дело, попугайчик, а то я нащипаю из-под перьев немного мясца на воскресный завтрак.

Попугайчик пару раз взмахнул крыльями и подлетел к телефону. Снял трубку и положил ее на столик. Из нее доносился рев. Попугайчик, не обращая внимания на шум, заговорил с английским акцентом.

— Мисс Роберта Моргенстерн выушла, но я боуду рад зауписать вауше сообщение…

— Буду звонить столько раз, сколько раз ты будешь вешать трубку, глупая птица. Роберта! Ответьте мне!

Майор Грубер, глава Криминального отдела, цеплялся, как чертополох. Роберта взяла трубку, а попугайчик взобрался на жердочку и тут же заснул. Грубер вопил, ругался, угрожал. Колдунье пришлось выждать несколько секунд, пока она сумела спросить:

— Думаете, мой Занзибарский глаз может ждать?

— Подождет. Встречаемся в бюро. Важнейшее дело. Неотложное.

Грубер бросил трубку. Роберта поглядела на телефон. Попугайчик спал, Вельзвул выскользнул из ванной с клочками ваты на заднице. Она была колдуньей уже тридцать лет, более двадцати лет отдавала свой дар ясновидения Криминальному отделу, но ей так и не удалось найти достаточно сильное заклинание, чтобы обуздать майора Грубера.

Она схватила матерчатую сумку и огляделась перед тем, как захлопнуть дверь. Вельзевул лежал между ванной комнатой и софой. И уже видел сны. Роберта захлопнула дверь квартиры, не заботясь о соседях.

Криминальный отдел занимал семидесятый этаж величественного здания коммунальных служб. Гигантский бетонный шестигранник торчал между главным управлением полиции и милицейской казармой. Как и полагается в воскресное утро, административный квартал выглядел вымершим. Редко ходящий трамвай высадил Роберту метрах в двухстах от здания. Она лениво направилась к нему, с наслаждением замедляя шаг и истощая запас ругательств в адрес майора Грубера с его срочными приказами.