Кадри - [4]

Ах, вранье это ужасная штука! Начнешь врать, а потом никак с этим не развяжешься. Это все равно, что снежный ком: он катится с горы и все больше обрастает снегом.

Если они узнают, что я соврала, меня и тут начнут презирать. Как было бы хорошо, если бы думали, что я немая, и не приставали бы ко мне со своими каверзными вопросами!

Четверг. Утром

Сегодня сестра спросила меня, не скучно ли мне. Я сказала, что скучно, и она принесла мне журнал «Пионер», и не один, а за целый год. Вот здорово!

Нет для меня большей радости, чем книга. Это только в первом классе я не любила, да и не умела читать.

Читать я научилась во время первых летних каникул. У нас был ремонт. Все вещи стащили в коридор и свалили в груду. Дома стало очень тесно и очень скучно. Некуда было деться. Все ребята уехали – кто в деревню, кто в лагерь. Только Хелле, что жила наверху, осталась в городе, но от нее толку мало, уж очень она маленькая. Правда, иногда ее мама уходила на рынок или в магазин и просила меня посидеть с девочкой. И я соглашалась – все-таки занятие.

У Хелле была интересная книжка с картинками, и мы рассматривали ее. Чудесные были картинки. Красивые, будто сон, будто те сказки, что рассказывала нам мама Хелле.

Я попросила у Хелле ненадолго книжку. Пошла домой, уселась на груде вещей в коридоре и принялась изучать эту чудесную книжку.

Очень уж хотелось узнать, о чем там идет речь. Особенно заинтересовала меня картинка, где была нарисована одна красавица с горящей звездой во лбу.

Я принялась складывать буквы и вдруг поняла прочитанное. Оказывается, я уже умела читать! Так я прочла «Сказку о царе Салтане». Я читала ее часами, и часы эти были такие замечательные!

После обеда

Как-то от скуки я зашла к Юте, она жила близко. На дворе у них ребята водили хоровод. Я тоже захотела играть, но меня никто, даже Юта, не брал в круг, и я чуть не расплакалась. Чтобы удержать слезы, я старалась петь погромче, но вдруг Юта ущипнула меня и прошептала:

– Ты лучше не пой, у тебя такой противный голос – только других сбиваешь.

Я сразу замолчала и тихонько вышла из хоровода. Это такая тоска – смотреть, как другие играют! И я побрела домой.

Потом уже я никогда больше не ходила играть с другими детьми и стала сторониться Юты. Она, конечно, не виновата, что я пою не в лад, но разве надо обязательно щипаться, если я и вправду не умею петь? Я и сама знаю, что нисколечко не умею: запою «Цыплят», а получается «Марш тимуровцев»...

Но все-таки обидно. Я весь вечер потом лежала в постели и думала, почему я такая неспособная и почему я все делаю так плохо. Но думать об этом было грустно, и тогда я стала думать о царе Салтане.

Как хорошо, что мне попалась эта книжка! Там есть одно место, такое красивое, такое таинственное! То самое, где заколдованный лебедь превращается в прекрасную царевну. И я все снова и снова повторяла:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, точно пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

С тех пор я всегда твержу эти стихи, когда мне становится очень грустно, когда я чувствую себя одинокой и всеми покинутой и, по правде сказать, ни на что не годной. Это очень помогает. Начинаешь думать про все чудесное и кажешься себе какой-то особенной, не такой, как в жизни.

Есть, конечно, и кроме «Царя Салтана» много хороших книг. Они все меня утешают. Бабушка никак не хочет этого понять и каждый раз ужасно сердится, когда застает меня за чтением сказок. Всей-то и радости у меня было, что эти сказки, а мне долго приходилось читать их украдкой...

Вечером

Случилось это в прошлом году. Уроки я уже выучила и со спокойной душой принялась читать «Хижину дяди Тома». Но тут бабушка велела мне ложиться спать. А я как раз дошла до самого интересного места и стала просить бабушку, чтобы она позволила мне дочитать хоть страничку.

Конечно, я потом забыла, что выпросила себе разрешение только на одну страницу, и продолжала читать дальше. Вдруг выключатель щелкнул, и свет погас. Ничего не поделаешь, пришлось раздеться и улечься в постель. Я разозлилась на бабушку и никак не могла заснуть. Ужасно хотелось знать, что сталось с дядей Томом. Я ждала, когда бабушка захрапит. Потом осторожненько выбралась из-за бабушкиной спины, спустилась на пол и нащупала книгу. На полке я нашла огарок свечи. Подошла к плите, зажгла свечку и залезла в устье печки с книжкой в одной руке, со свечкой – в другой. Пристроилась там на четвереньках и опять начала читать.

И до того увлеклась, что забыла про все на свете. Но часть моего тела высовывалась из печки и по этой самой части я вдруг получила неожиданный шлепок, вернувший меня с неба на землю. И услышала сердитый голос бабушки:

– Ах, так ты еще обманывать меня вздумала! Портить себе по ночам глаза? Ты что, совсем ослепнуть хочешь? Да еще весь дом спалить?

Она была такая сердитая, что я ничего не сумела сказать в свое оправдание, а только попросила прощения и обещала больше так не делать.

Бабушка еще долго сердилась на меня. По правде сказать, и я на нее досадовала, но разве это что-нибудь значило! Мне казалось, что бабушке не мешало бы понять, как я люблю книжки, и подумать хоть немножко обо мне. И, уж во всяком случае, ей не следовало шлепать такую большую девочку!