Кадетство. Воспоминания выпускников военных училищ XIX века - [142]

Не знаю, вследствие каких причин выработался особый тип, считавшийся молодечеством, и назывался закалы. Они ходили вразвалку, говорили басом, были хорошие товарищи, но нелюбимы начальством; красивые воспитанники назывались мазочками.

В числе новшеств было обязательное писание писем пред праздниками Рождества Христова и Светлого Христова Воскресения к родителям, которые отправлялись на казенный счет; письма эти сопровождались аттестациями ротного командира, и вот один маленький кадет Ф., сын генерала с почтенной немецкой фамилией, лютеранин, писал отцу: «Милый папаша, позвольте мне перекреститься, так как все товарищи называют меня колбасником». А другой, более бесстрашный, не отличавшийся успехами и хорошим поведением, писал: «Милые родители, учусь и веду себя скверно, в чем может засвидетельствовать ротный командир». Это возмутило ротного, и он велел переписать, но воспитанник упорно отказался, и нужно думать, что письмо пошло в первоначальном виде, но находчивый воспитанник адресовал в тот город, где его родители никогда не были.

Все эти новшества не завоевали любви к новому директору, и мы часто вспоминали Тинькова, прощая ему его наказания. Вспоминали его за добродушие, и что он в продолжение своего директорства никого не сделал несчастным.

<Помню, как> на выпускном экзамене во 2-м специальном классе одному из способных учеников достался билет о Хераскове; он и говорит, что Херасков был сын бедных и неблагородных родителей, что отец не мог дать ему приличного образования, а потому определил его в кадетский корпус[97]. Разразился гневом Вишняков, и способный кадет оставил корпус, поступил в другое учебное заведение и был потом прекрасным выборным мировым судьей. <…>

Период, обнимающий мои воспоминания, относится к первым годам основания корпуса. Воспоминания мои подчеркнуты событиями, немыслимыми в настоящее время, но, несомненно, были и светлые страницы кадетской жизни. Корпус воспитал истинно русских людей, патриотов и дал из тогдашнего состава представителей высших чинов армии, корпусных командиров, администраторов, начиная с губернаторов, земских деятелей, судей и других…

Николаевское кавалерийское училище

Николаевское кавалерийское училище — привилегированное военное училище Российской империи. Основано 9 мая 1823 года.

Из воспоминаний (И. И. Ореус, 1830–1909)

[98]

…Внутренний и внешний быт воспитанников военно-учебных заведений Николаевского времени много разнился от того, который выработался в последующее царствование, и — как все в мире — представлял дурные и хорошие стороны.<…> Мои воспоминания относятся к Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в период времени с 1845 по 1849 год, когда я имел честь пребывать в стенах этого заведения. <…>

Доступ в школу открыт был одним потомственным дворянам; для приема туда требовалось, чтобы поступающий был не моложе 13 и не старее 15 лет от роду и удовлетворял известным экзаменным условиям. Курс учения продолжался четыре года. Дотянувший, хотя бы и с грехом пополам, до 1-го (старшего) класса и не натворивший каких-нибудь чересчур безобразных шалостей, выпускался в тот или другой гвардейский полк на имеющиеся вакансии, а иногда и сверх вакансий. Понятно, что при этом право выбора предоставлялось сначала лучшим ученикам, выходившим преимущественно в самые блестящие полки гвардии: Кавалергардский, Конный, Преображенский и т. п. <…>

Легкий способ выхода в гвардию, которая считалась преддверием для карьеры молодого человека, конечно, поощрял отцов и матерей к отдаче сынков в это привилегированное военно-учебное заведение, если средства сколько-нибудь позволяли. Плата за воспитание в школе полагалась немалая: в пехоте 400 руб., а в кавалерии — 450; кроме того, при подаче прошения перед приемным экзаменом родители должны были представлять реверс, или свидетельство о том, что имеют достаточные средства для содержания сына в гвардейской пехоте или кавалерии.

Предназначавшиеся к военной службе сыновья военных и гражданских чинов первых трех классов отдаваемы были преимущественно в Пажеский корпус, где воспитание велось на счет казны. Этот корпус был, так сказать, аристократическим военно-учебным заведением. В школу же стекались главным образом молодые барчата, отцы которых недалеко ушли по службе, но зато обладали порядочными, а иногда и очень значительными средствами; большая часть подпрапорщиков представляла из себя будущих владельцев поместий во всевозможных губерниях нашего обширного отечества, и многие в этих же поместьях получали свое первоначальное, домашнее воспитание. <…> Я составлял одно из немногих исключений, потому что перед тем обучался в одной из петербургских гимназий и, окончив там 4-й класс, обладал достаточными познаниями для поступления в 4-й же (младший) класс школы. Таковым же исключением был я и в отношении имущественном, так как отец мой никакого недвижимого имущества за собой не имел, а принадлежал к числу честных гражданских тружеников, достигших довольно высоких государственных должностей. <…>

В течение лета 1845 года я освежил кое-как мои гимназические познания и около середины августа явился на приемный экзамен. Всем нам известны эмоции, овладевающие мальчиками во время подобного испытания, а потому распространяться о них нечего; скажу лишь, что экзамен был не из числа особенно строгих; тем не менее я хотя и не провалился, но попал в самый хвост поступивших. <…>