Кадавр. Как тело после смерти служит науке - [6]

Уэйд пытается изменить существующую систему. Он считает (и с ним трудно не согласиться), что живой человек — наихудший объект для оттачивания мастерства. Поэтому он вместе с главами, извините, руководителями хирургических отделений госпиталей Балтимора, пытается выработать новую систему. «Если собирается группа хирургов, которые хотят отработать, скажем, новую эндоскопическую технологию, они звонят мне, и я организую семинар», — говорит Уэйд. Он берет номинальную плату за пользование лабораторией плюс небольшие деньги за каждый труп. Две трети тел, поступающих к Уэйду, применяются для хирургической практики.

Меня удивило, что даже хирурги-интерны в госпитале обычно не имеют возможности практиковаться на пожертвованных телах. Студенты обучаются хирургии так же, как делали это всегда, — наблюдая за работой действующих хирургов. В госпиталях, в которых происходит обучение студентов медицинских факультетов, хирургические операции обычно проводятся в присутствии интернов. Интерны наблюдают за операцией, а в какой-то момент им предлагают самим выполнить несколько простых манипуляций, таких как закрытие шва, а затем начинают поручать и более сложные процедуры. «Обучение по месту работы, — говорит Уэйд, — ученичество».

Так было с самого начала существования хирургической практики — процесс обучения в основном происходил в операционной. Однако только в последнем столетии пациенты стали выигрывать от такой практики. «Операционные театры» XIX столетия скорее служили для обучения, чем для спасения жизни пациентов. Тот, кто мог, пытался любой ценой не попасть в качестве объекта на публичную операцию.

Кроме того, пациентов оперировали без наркоза. Первая операция с использованием эфира была произведена лишь в 1846 г. До этого времени пациенты чувствовали каждый разрез, стежок и прикосновение. Иногда пациентам на время операции завязывали глаза (это было необязательным), но в обязательном порядке их прикрепляли к операционному столу, чтобы они не извивались, не дергались и просто не сбегали на улицу. Возможно, в связи с присутствием наблюдателей пациенты в ходе операции сохраняли большую часть своей одежды.

Первые хирурги не были такими всемогущими супергероями, как теперь. Хирургия была новым делом, требующим постоянного развития и сопряженным с большим количеством ошибок. На протяжении столетий хирурги были чем-то вроде цирюльников и редко выполняли более сложные операции, чем ампутация и выдергивание зубов, тогда как все остальные медицинские проблемы решали доктора, вооруженные различными снадобьями и примочками. Интересно, что хирургия как самостоятельная область медицины стала развиваться благодаря проктологии. В 1687 г. королю Франции была сделана успешная хирургическая операция по устранению долго мучившей его анальной фистулы. Король остался доволен и сообщил об этом широкой публике.

В начале XIX века в госпиталях, где проходили обучение студенты-медики, процветала семейственность. В выпуске журнала The Lancet от 20 декабря 1828 г. рассказывается о непрофессионально выполненной хирургической операции, выявившей полную некомпетентность некоего Брансби Купера — племянника известного анатома сэра Эстли Купера. В присутствии приблизительно двухсот коллег, студентов и наблюдателей молодой Купер продемонстрировал, что его присутствие в анатомическом театре объясняется исключительно его родством, но вовсе не его талантами. Операция в Гай-госпитале в Лондоне была несложной — всего лишь удаление камня из мочевого пузыря (литотомия). Пациент, Стефан Поллард, был крепким мужчиной. Обычно операция по извлечению камней длилась несколько минут, но Поллард находился на операционном столе около часа, с коленями, упертыми в шею, и кистями рук, привязанными к ступням. Все это время невежественный медик тщетно пытался найти камень. Один свидетель упоминал, что был применен и желобоватый зонд, и ложечка, и несколько щипцов. Другой описывал «чудовищный звук, издаваемый щипцами в промежности». Когда смена нескольких инструментов не помогла обнаружить камень, Купер «с силой засунул свой палец…». В этот момент терпение Полларда иссякло [7].

Он произнес что-то вроде: «Ох, оставьте, как есть! Умоляю, оставьте!» Но Купер продолжал усердствовать, проклиная необычную глубину промежности пациента (как впоследствии показало вскрытие, промежность была нормального размера). Проковырявшись пальцем какое-то невообразимое количество времени, он встал со своего места и принялся «сравнивать длину своих пальцев с длиной пальцев других присутствующих, чтобы найти кого-то с более длинным пальцем». В конце концов он вернулся к своим инструментам и с помощью щипцов извлек непокорный камень (сравнительно небольшой, «не крупнее обычного виндзорского боба») и поднял его над головой с гордым видом обладателя престижной премии. Дрожащую и измученную массу, бывшую ранее Стефаном Поллардом, перекатили на постель, на которой через двадцать девять часов он скончался от инфекции и бог знает каких еще осложнений.

Мало того что неумелые хлыщи в модных жилетах и галстуках-бабочках засовывали руки в ваши мочевыводящие пути, но все это происходило на людях — присутствовали не только начинающие врачи, но, как следует из еще одного отчета в том же журнале за 1829 г., почти половина Лондона: «Хирурги и их друзья, французские визитеры и просто зеваки заполняли все пространство вокруг стола». Стоял невообразимый шум, с галереи и с верхних рядов раздавались крики: «Сними шляпу!», «Пригни голову!»