Кабала - [24]

– Нам пора идти, – Энтони поднялся, чтобы собрать одежду. – Прилив все выше.

Сара протянула руку и коснулась его плоти, теперь мягкой, успокоенной и податливой. Такой она ее тоже любила. И ей тоже говорила «да» – только по-другому.

Океан подкрадывался дюйм за дюймом, он уже лизал ближайшие камни, готовый забрать ее с собой. Или это были его глаза, его взгляд, который увлекал, лишал желания сопротивляться?

– Пошли, пока волны нас не накрыли, – повторил Энтони.

Он подобрал ее майку, свитер, стряхнул с них песок и принялся натягивать их на Сару, направляя ее руки в рукава. Осторожным движением убрал волосы с ее лица. Может быть, именно в такие моменты, вовсе не опасные, она с наибольшей остротой ощущала себя его пленницей. Моменты, когда он был для нее и заботливым отцом и любовником сразу, а она превращалась в маленькую девочку, которой так нужны его защита и ласка – больше, чем всегда. Когда они уже шли вдоль пляжа, Сара сказала:

– У меня такое ощущение, что ты меня околдовал. Иногда это доставляет изрядные неудобства.

– Ты можешь уйти, – ответил Энтони, глядя мимо нее, на волны. – Если неприятно, зачем же оставаться? Об этом ты себя спрашивала?

– Всего лишь сотню раз в день.

– И?

– Ты как наркотик, хотя я и смогла бы отвыкнуть от тебя. Мне предлагают работу в картине, и я готова согласиться. Съемки будут во Флориде, так что есть реальная возможность оторваться от тебя. Думаю, у меня не будет времени, чтобы думать о тебе, – сам понимаешь, двенадцатичасовой рабочий день, проблемы с гардеробом, с актерами, уже не двенадцать часов, а четырнадцать.

Какое-то время Энтони молчал, взгляд его блуждал по песку.

– Это было бы совсем плохо, – сказал он наконец. – Я хотел попросить, чтобы ты встретила меня в Париже.

– В Париже?

– Это первое место съемок картины, которую я намерен делать. Мы пробудем там по крайней мере пару недель, жить придется в каком-нибудь отеле на Левом берегу.[4] Я был бы рад оказаться в Париже вместе с тобой, но если ты нашла себе работу…

– Мне нужно подумать, – ответила Сара, уже зная, какое решение примет.

– Думаю, что так я и сделаю, – сообщила она вечером Белинде по телефону. – Может быть, я сошла с ума, отказываясь от этой работы, но Париж…

– Временами нужно уметь быть непрактичной. Часто ли в жизни выпадают такие случаи? Я бы поехала. – Белинда была романтиком.

Женщина-агент Сары проявила нуда меньше энтузиазма.

– Ты отказываешься от предложения участвовать в съемках первой в твоей жизни художественной картины? Да что это, черт побери, с тобою случилось?

Сара наклонила голову подальше от трубки.

– Мириам, терпеть не могу, когда ты так вопишь. К тебе сразу же возвращается твой нью-йоркский акцент, впечатление, будто говоришь с таксистом. Я еду в Париж. Меня пригласили.

– О! Пригласили! Вряд ли это деловая поездка. И кто же он?

– Энтони Коул.

– Прости! В таком случае, почему же не деловая? Он снимает там фильм. Почему бы тебе не заняться там костюмами?

– Да, было бы неплохо, не правда ли?

– Такое случается на каждом шагу. Но позволь сказать тебе вот еще что. Общаясь с ему подобными, тебе имеет смысл забыть об эмоциях. В обществе дам он ведет себя как Генрих VIII со своими женами. Надеюсь, тебе хватит ума.

– Опять твой нью-йоркский цинизм!

– Это не цинизм, – ответила Мириам, – а всего лишь здравый смысл, который ты почему-то обходишь стороной. Мужчины его типа никогда не меняются. Таких, как он, за милю видно. У них у всех на лбу написано: «Опасно для вашего здоровья! Не для приема внутрь!» Так что же тебя так привлекло в его приглашении?

– Мириам… Я как-нибудь справлюсь… думаю.

На том конце линии послышался демонстративный вздох.

– Послушай, я знаю, что я – всего лишь твой агент, но я и в самом деле хочу тебе добра. Мужчины вроде Энтони Коула кормятся как раз теми женщинами, которые считают, что они «как-нибудь справятся». Чтобы доказать тебе это, могу лишь добавить: ты уже не справляешься, ты заваливаешь работу.

– Поговорим, когда я вернусь из Парижа, – сказала Сара.

Она знала, что в мозгу своем уже нарисовала картину их жизни в Париже, и теперь ей хотелось, чтобы действительность оправдала ее ожидания. Подобного полета воображения Сара еще не испытывала. Здесь ведь шла речь не о безликой фигуре из ее сновидений, здесь она имела дело с плотью и кровью такого мужчины, объятия которого оставляли синяки на ее коже.

Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что именно делает ее такой размягченной и податливой. Поездка в Париж – романтическое путешествие с человеком, которого она любит. Только у человека этого ладони были в мозолях от того, что слишком часто ему приходилось защищаться от наседавших на него поклонниц и поклонников. Сейчас он отталкивал от себя ее. Тут была ее твердыня, тут и думать нельзя было ни о какой мягкости.

Когда она пришла к Марку, чтобы попрощаться перед отъездом, тот бросил на сестру озадаченный взгляд.

– Почему мне так хочется спросить, не влюбилась ли ты? Может, потому, что ты отказалась от хорошего предложения, чтобы рвануть в Париж с Энтони? На тебя это не очень-то похоже.

– Иногда мне и самой кажется, что я влюблена, – ответила Сара, – иногда же я думаю, что это всего лишь временное помешательство.