К востоку от одиночества - [38]

Но меня не надо было подгонять. Может, кто-то и находит удовольствие в полетах вслепую над горами при штормовом ветре, но только не я. Во всяком случае, меня как пилота это не устраивает. Поэтому я развернул машину против ветра, дал полный газ и пошел на взлет.

* * *

Настоящие проблемы начались минут через сорок. Мы уже почти миновали ледник и были над горным хребтом. В этот момент мы оказались в полосе сильного дождя, серой пеленой идущей со стороны моря. «Выдру» стало швырять из стороны в сторону.

Разглядев под собой воды Сандвиг-фьорда, я резко нырнул вниз, оказавшись в клубящемся тумане, который густел с каждой минутой. Видимость сократилась до трех-четырех сотен ярдов.

– Что ты решил? – прокричал Симонсен, перекрывая рев двигателя.

– Решил, что лучше переночевать в Сандвиге, – отозвался я, продолжая крутое пикирование, пока еще что-то можно было рассмотреть внизу.

Глава 12

Ферма Олафа Расмуссена занимала командную высоту на вершине зеленого холма. Поселок располагался примерно в миле от нее и на шестьсот – семьсот футов ниже. Подобно большинству жилищ в этих местах, дом его был бревенчатым, поскольку дерево лучше сохраняет тепло в студеные зимы. Но конструкция его была уникальной. Внутреннее помещение в передней части дома, построенного на фундаменте древних викингов, представляло собой огромный зал примерно семидесяти футов длиной и не менее двенадцати – высотой. В стену был встроен гигантских размеров камин.

В задней части зала располагалась кухня; на втором этаже – полдюжины спален, имеющих выход на внутреннюю балюстраду. Расмуссен встретил нас со своим обычным радушием и сообщил, что Дефорж и Илана отправились в холмы с одним из пастухов в качестве гида.

Мы с Симонсеном заняли крайнюю комнатку. Я брился, поглядывая в треснувшее зеркало. Симонсен лежал на кровати, дожидаясь, когда освободится бритва. На лестничной площадке послышались шаги, дверь распахнулась, и ввалился Дефорж.

В руке он держал винчестер, на поясе красовался патронташ. Взлохмаченная седая борода делала его похожим на какого-то корсиканского бандита, спустившегося с гор кого-нибудь похитить, ограбить и так далее, что и положено делать любому корсиканскому бандиту.

– Эй, Джо, детка, это просто здорово! – громогласно заявил он. – Ну как вы там, на крыше мира? Миссис Келсо по-прежнему платежеспособна?

– Скорее всего, да, – кивнул я.

– Не может быть никаких сомнений, – встрял Симонсен, спуская ноги с кровати. – Это действительно Келсо. Мы нашли на пальце обручальное кольцо с надписью, о которой говорила его жена, но самое главное – полностью совпадает описание зубов. Это единственное, что невозможно подделать. Благодаря этому раскрыто немало убийств.

– Мне ты можешь об этом не рассказывать! – ухмыльнулся Дефорж. – Я в своей жизни сыграл столько копов, что и не упомню. Полагаю, вы полетите завтра утром? – повернулся он в мою сторону.

– Если погода позволит.

– В таком случае нас ждет неплохой вечер, – заметил он. – Пока. Увидимся!

Заканчивая бритье и одеваясь, я все размышлял над последними словами Дефоржа. Он был в каком-то состоянии аффекта. Вполне возможно, что он просто невероятно обрадовался моему появлению. Во многих смыслах он был очень одиноким человеком, я это хорошо понимал. С другой стороны, если речь шла о вечерней пьянке, которой он ждал с нетерпением, то место для этого было выбрано как нельзя кстати. Если и существовал на земле человек, способный перепить Дефоржа, то им был Олаф Расмуссен.

Я вышел на балкон. Внизу старина Расмуссен выговаривал кому-то на кухне, – скорее всего, какой-нибудь эскимоске из поселка, помогающей ему по хозяйству. Потом хлопнула дверь, он появился прямо подо мной, с бутылками в обеих руках, и подошел к столу, расположенному перед камином.

Есть люди, которые с самого рождения отличаются от других. В их жилах вместо крови полыхает огонь. Только постоянное действие придает им жизненную энергию. Олаф Расмуссен был из их числа. Исландец датского происхождения, он имел дипломы судоводителя и яхтенного капитана; первые три десятка лет своей сознательной жизни он провел в море и осел в Сандвиге, только когда ему стукнуло пятьдесят, под благовидным предлогом разведения овец, но на самом деле собираясь реализовать главную страсть своей жизни – заняться историей викингов.

Сейчас в отблесках каминного пламени он был как две капли воды похож на первопроходцев этих земель – на Лейфа Счастливчика или, может, на самого Эрика Рыжего. Огромная фигура патриарха с гривой до плеч и бородой, спускающейся на грудь.

Я пошел вниз по лестнице. Он обернулся на звук шагов и громко воскликнул по-датски:

– Как мне повезло, что спустился туман!

До сего момента мы с ним толком сегодня и не разговаривали. Он тут же развалился в ближайшем кресле и принялся раскуривать сигару.

– Даже не спрашиваю, как вы себя чувствуете, – проговорил я. – Вы с каждым разом все молодеете. Поделитесь секретом!

– Женщины, Джо, – сообщил он важно. – Я окончательно завязал с ними.

Лицо его было при этом очень серьезно. Я смиренно кивнул.

– Ах вот как? Ни одна эскимоска из поселка больше к вам не ходит?