К востоку от Эдема-1. Жертвы - [49]

Голос дракона впервые дрогнул.

— Уникальный гребень для расчёсывания волос, в стиле позднего реннесанса. Собран из хвостовых шипов сорока девяти новорожденных драконов.

Раван медленно повернулся к Фатее.

— Не желаешь ли расчесать свои волосы, человек? — спросил он мёртвым голосом. — Ведь всего сорок девять детей отдали жизнь, чтобы ты смог это сделать.

Девушка в ужасе отшатнулась.

— Не мы совершали подобные преступления! — крикнула она в отчаянии. — Наши предки давно мертвы, все виновные уничтожены!

В полной тишине послышался хруст. Дракон стиснул когтистые пальцы.

— У меня был друг. — начал он. — Много лет назад его спас мой отец.

Раван отошёл от кошмарной коллекции и опустился на ковёр.

— Он родился в лаборатории людей.

Дракон распахнул крылья на всю пятнадцатиметровую ширину.

— Видишь? — спросил он Фатею. — Это крылья. Каждый дракон имеет крылья, мы рождаемся летать. Мой друг летать не мог. Новорожденному дракону вырезали часть головного мозга, контролирующую движения крыльев — и рефлекс не развился. Никакое лечение не могло подарить ему неба. Никогда.

Раван закрыл глаза.

— Когда мой друг узнал об этом, он не заплакал. Он поднялся на самую высокую башню и прыгнул вниз.

Хруст костей.

— Я стоял рядом. И не сказал ни слова. Потому что он отказался проиграть. И вопреки своей судьбе — победил. Пусть всего миг перед смертью, но он полетел, человек.

Огненные глаза открылись.

— Чем провинился мой друг, что его лишили неба при рождении? — спросил дракон.

Глубина горечи в этих словах пронзила Фатею до самого сердца.

— А чем провинились миллионы детей, убитых вами?! — крикнула она в отчаянии.

— Ничем. — ответил Раван. — Нам нет прощения за эти смерти.

Девушка задохнулась.

— Но… Но тогда как?! Почему?!

— Невинный ребёнок вырастет. — с болью сказал дракон. — И лишит другого ребёнка неба. Мы не хотим, чтобы так было.

— Дети вырастают так, как их воспитали!

— У нас.

— У всех!

— Нет.

Раван медленно покачал головой.

— Нет, человек. Не у всех.

Он сложил сверкающие крылья на спине.

— Скажи, если люди сражаются с людьми, и некто построил фабрику для переработки детей пленных врагов на мясо — что с ним сделают его собственные соратники?

— Убьют. — безжизненно сказала Фатея.

— А если люди сражаются с иным разумным видом?

Девушка с трудом удерживала слёзы.

— Не знаю!

— Я показал тебе, что делают люди. — размеренно произнёс дракон. — Продукты из наших тел пользовались большим успехом. Фабрики для забоя и разделки драконов на мясо были на каждой планете. Игрушки из костей драконов продавались в каждом городе, часто можно было встретить декоративные чучела из наших детей. Широко применялись инкубаторы, где детёныши драконов росли в темноте и неподвижности для подавления разума и накопления массы.

Голос Равана заметно дрожал от едва сдерживаемого бешенства.

— После победы нам пришлось их уничтожить, человек. НАМ!!! Тысячи неизлечимо изуродованных детей, лишённых разума и зрения, но чувствующих боль. Знаешь ли ты, сколько воинов сошло с ума после этого? Некоторые покончили с собой, потому что не могли жить с такой памятью!!!

Раван резко подался вперёд.

— Ответь мне, человек: почему хищные драконы не резали пленных людей на мясо? Почему у нас не было инкубаторов для вашего проклятого вида? Почему мы не строили лагеря смерти, почему?!..

Когтистая рука сжалась в бронированный кулак.

— Я скажу тебе, почему! — прорычал дракон. — Потому что такова ваша кровь, человек! Только люди способны сделать убийцу героем детских сказок. Только у вас истребляющий разумных существ маниак называется героем, если его жертвы — не люди. Только люди могут осудить на смерть — за непохожесть!

Раван медленно поднялся на ноги.

— Никогда, никакое воспитание не излечит вас от ксенофобии и жажды к убийствам. Моему другу произвели операцию при рождении, на всю жизнь лишив его неба — а у вас такая операция заложена в генах. Вы с рождения отравлены ненавистью, люди. Она у вас в крови. И нет иного лечения, кроме эфтаназии!

Могучие руки напряглись, стиснув когти в бессильной ярости.

— Всю свою жизнь мой отец отдал борьбе за мир. Он перенёс такое, что даже я не в силах представить себе те муки. Он рассуждал подобно тебе, человек. Верил во всеобщее равенство и возможность одного мира для всех, верил в разум и отрицал наследие крови. Он — проиграл!

Дракон внезапно ударил кулаком в сторону Фатеи, так стремительно, что девушка пропустила движение и даже не успела вздрогнуть.

— Я поклялся на крови своего друга, что никогда не проиграю! — рявкнул Раван. Видение мгновенно прервалось.

Залитый ярким светом зал провалился во тьму, чудовищная коллекция жертв осталась у далёкой звезды. Фатея очнулась.

Первое, что она увидела — выражение глубочайшего изумления в синих глазах грифона. Игл дрожал, распушистив все перья и поминутно выпуская когти.

— Раван! — прошептал крылатый маг. — Раван, ньшьёд оррт дрэкос Винги! Ньяш энэгр антья Винги!

Девушка с огромным трудом заставила себя спросить:

— Игл, ты тоже… видел?

Грифон перевёл взгляд на Фатею, и внезапно привлёк её к себе. Укутанная в перья, девушка чуть успокоилась. Повисла напряжённая тишина.