К вопросу о миражах - [91]

— Слушаюсь, товарищ полковник, — по-военному ответил Кудрин.

— А я сегодня же покажу этот слиток специалистам, а там посмотрим, — проговорил Кочетков и положил слиток к себе в сейф.

— Теперь вернемся к Фомину, — продолжил полковник, что ты думаешь о его смерти?

— Сегодня к вечеру, в крайнем случае, завтра утром, мы узнаем об этом. Эксперт-криминалист обещал не задерживать написание акта.

— А что удалось еще узнать про «Фому»? — нетерпеливо спросил Кочетков.

— Общую информацию Вы знаете из моего рапорта, — сказал Кудрин, — год назад Фомин освободился из мест заключения и приехал в Москву к сестре, которая и прописала его на своей жилплощади. Из сообщения участкового инспектора, последнее время он вел себя тихо, правонарушений не допускал. Как отмечали его соседи, Фомин сильно выпивал в одиночку, ибо друзей у него не было, да и с мужиками во дворе в домино никогда не играл и вел уединенный образ жизни.

— Ему уже было за семьдесят лет, — продолжал Евгений Сергеевич, — но воровские навыки «медвежатника», как оказалось, не потерял. Одна из соседок рассказала, что видела несколько раз Фомина с молодым парнем лет двадцати пяти, выходящих из его квартиры. Она описала его примерно так: молодой, весьма симпатичный, черноволосый и под левым ухом — большое родимое пятно.

— А что сестра Фомина, где она? — спросил полковник.

— Сестра «Фомы», буквально через два месяца после его освобождения погибла в ДТП.

— Да, — задумчиво протянул Кочетков, — значит он жил один, ни родственников, ни друзей…

— Кстати, эксперт-криминалист, после осмотра места происшествия сказал, что нашел отпечатки пальцев, не принадлежащих Фомину, — сказал Кудрин.

— Ну что же поживем — увидим, а с актом дактилоскопической экспертизы ознакомьте меня сразу после его получения — проговорил Кочетков, давая понять, что на этом разговор закончен.

После обеденного перерыва Евгений Сергеевич позвонил Борисову и попросил того о встрече. Уже через час он уже был в квартире потерпевшего и Кудрин, очень аккуратно, спросил его о золотом слитке. Борисов сказал, что он вообще в глаза не видел золотых слитков и у него их, никогда не было. Завершив беседу и даже восхитившись висевшей в прихожей картиной, Евгений Сергеевич поблагодарил хозяина квартиры за понимание и вышел на улицу.

Через полчаса он уже заходил в свой рабочий кабинет, в котором было непривычно темно и душно. Рабочий день подходил к концу и усталость, уже давала о себе знать. Сняв плащ, он не спеша подошел к окну и увидел снова идущий мелкий дождь и качающиеся от ветра деревья, с которых слетали последние листья.

Минорное осеннее настроение быстро передалось Евгению Сергеевичу и он, слегка поежившись, плюхнулся в свое уютное кресло. Не хотелось думать ни о чем: ни о работе, ни о зарядившем дожде, ни о визите к начальству. Единственное, что его согревало в настоящий момент, так это лежащие в кармане пиджака два билета на концерт джазового оркестра под управлением Георгия Гараняна, который сегодня вечером будет выступать в театре Эстрады. До этого сладостного момента оставалось еще много времени, но он уже мысленно представлял себе, как они с женой сидят в зале театра и с упоением слушают музыку. Джазовую музыку Кудрин полюбил еще с детства, когда он сам, играя на пианино, извлекал из инструмента причудливые красивые аккорды джазовой музыкальной гармонии.

Евгений Сергеевич откинулся на спинку кресла и мысли о джазе стали приходить одна за другой, все больше затмевая рабочую суету и минор осеннего ненастья.

— Ни один из многочисленных стилей музыки не окутан такой тайной как джаз, — подумал он, — такой яркий и в то же время загадочный, а импровизация как музыкальный его язык — это огромный комплекс приемов исполнителей.

Евгений Сергеевич посмотрел на свои пальцы, лежащие на столе и, представил, что вот сейчас, он ими играет одну из джазовых тем великого пианиста Дюка Эллингтона. В голове сразу же зазвучали звуки бессмертного «Каравана», а пальцы сами по себе стали постукивать по столу, как по клавишам пианино, ритмику этой темы. И сразу стало тепло и светло; Кудрин улыбался как ребенок, предаваясь чарующим звукам музыки, звучавшей у него в голове и вызывающей бурю позитивных эмоций.

Одна джазовая тема переходила в другую и вот уже и его любимая — блюз «Опавшие листья» Джорджа Космо. Эту мелодию он мог слушать бесконечно и, закрыв глаза, Евгений Сергеевич представил себе, как это произведение играет на своем саксофоне Гаранян: сначала основная тема, а потом импровизация, импровизация и еще раз импровизация…

Посмотрев на часы, Кудрин нехотя поднялся со своего уютного кресла и пошел одевать плащ.

— Пора идти, на сегодня достаточно поработал, да и концерт уже скоро, — подумал он и заторопился к выходу.

На следующее утро в кабинете Евгения Сергеевича лежали два акта: вскрытия тела Фомина и дактилоскопического исследования отпечатков пальцев, обнаруженных в его квартире. Относительно Фомина там было сказано, что он умер от передозировки спиртного, а признаков насильственной смерти выявлено не было. А вот дактилоскопическая экспертиза выявила в квартире Фомина отпечатки пальцев не принадлежащие ему, а другого человека, причем ранее судимого и опознанного по картотеке МУРа. К акту экспертизы был приколот лист бумаги, на котором была информация об этом человеке.