К вопросу о миражах - [16]

— Я от бабушки ушел, я от дедушки сбежал, — проговорил Женя.

— Продолжай, — пробасил Барышев.

— Потом осел я в подмосковном Загорске, устроился рабочим на плодоовощную базу, — продолжал Тюрин, — а со временем перебрался в Москву. Там как раз людей набирали на стройку, вот и стал работать на подхвате. Где-то через пару лет, по рекомендации знакомого кореша, меня взяли на склад в Краснопресненский универмаг. Там и работал, пока не попался на краже вещей и очередная зона. Полгода назад откинулся из зоны и приехал домой и вот, на той неделе, вдруг, является ко мне тот самый Мирон, который чуть не убил меня тогда в лесу. Он напомнил мне о моем долге перед ним и, о подписанном мною согласии сотрудничать с немецкими властями. После чего приказал мне залезть в квартиру на Коломенском проезде, взять оттуда картину и отдать ему, при этом он дал адрес этой квартиры.

— А как ты узнал, какую именно картину надо было взять, ведь там их много висело? — вопросительно взглянул на него Женя.

— А Мирон мне дал фотографию, на которой была видна именно она, — ответил Тюрин.

Он вытащил из заднего кармана брюк помятую фотографию и протянул ее Кудрину. Женя посмотрел на нее и замер, это была такая же фотография, которую вынула из своего альбома Ермолаева, лежащая сейчас у него в папке.

— А дальше что? — потребовал Барышев.

— А дальше, — ответил Тюрин, — я одел резиновые перчатки, зашел в ту квартиру, благо замок был хилый и легко открылся. Потом снял со стены картину, а затем в шкатулке нашел еще брошку и деньги, положил их к себе в карман и вышел из квартиры. А на следующий день у метро Октябрьская мы встретились с Мироном и я отдал ему эту картину.

— А брошку в карты проиграл? — спросил Женя.

— Было дело, поставил ее на кон и проиграл, — ответил он.

— Теперь скажи, как выйти на Мирона? — напирал Барышев.

— Да я ничего про него не знаю — замялся он, — Мирон как снег на голову на меня свалился.

— Вспоминай, вспоминай «Тюря», это очень важно, — настаивал Глеб.

— Ну, он как-то еще при первой встрече обмолвился, что где-то на складе «Военторга» промышляет, — пробормотал Тюрин.

— А какие его приметы? — спросил Кудрин.

— Я уже Вам говорил, что он плотного телосложения, нос картошкой и косыми глазами, на вид — лет шестьдесят, волосы седые, — нехотя ответил Тюрин.

— Ну, хорошо, заканчиваем, — Барышев протянул Тюрину листок бумаги и авторучку, — напиши все то, что нам сказал, за исключением твоих военных похождений. Эта лирика пока не нужна, напиши только о картине и встречах с этим Мироном.

Барышев вышел из кабинета, а Женя еще полчаса просидел на своем стуле, пока Тюрин не написал свое объяснение. Бегло прочитав, Кудрин положил его в свою папку.

Уже совсем стемнело, когда Женя и Тюрин в сопровождении Барышева вышли на улицу, где их уже ждал милицейский газик.

Поблагодарив Глеба за помощь, Женя повез задержанного в свое отделение милиции.

На следующий день он первым делом отправился к Николаеву на доклад о проделанной работе. Павел Иванович внимательно слушал его, не упуская ни одной детали из его доклада.

— Мне уже дежурный доложил о задержании Тюрина, — с улыбкой сказал он, — молодец Женя, расколол все же его. Человек с таким уголовным прошлым трудно идет на контакт, но Вы вместе с Барышевым виртуозно прижали его к стенке. Теперь об этом Мироне. Здесь дело более серьезное и требует подключения работников КГБ. Я созвонюсь с ними и сообщу обо всем, что ты рассказал.

С этим Женя вышел из кабинета начальника и пошел к себе. Когда сел за свой стол, мысли стали вихрем проноситься в его голове.

— Так чей же был фотоаппарат, которым снимали в квартире у Ермолаевой? К примеру, если это был фотоаппарат Паулы, значит, именно она делала фотографии, а если он принадлежал третьей присутствующей итальянке, значит, та делала фотографии. Каким же образом аналогичная фотография попала в руки к Мирону. Что между ними общего?

Эти вопросы, которые Женя сам себе задавал, сверлили его мозг и он, пока, не мог дать на них какой-то вразумительный ответ. Женя схватил трубку телефона и набрал номер Ермолаевой.

— Слушаю Вас, — раздался в трубке женский голос.

— Добрый день, Нина Николаевна, — это Кудрин из отделения милиции. Напомните, пожалуйста, чьим именно фотоаппаратом тогда снимали в Вашей квартире?

— Это был фотоаппарат Паулы, — ответила Ермолаева, — она всегда берет его с собой, чтобы запечатлеть красоты того или иного города. А в чем проблема?

— Этого я Вам пока сказать не могу, — ответил Женя и, попрощавшись, положил трубку телефона.

— Значит, фотографии сделала именно Паула, — рассуждал Кудрин, — если подумать логически, то одну фотографию она подарила Ермолаевой, а другие могла отдать любому человеку. Но как связать эту Паулу и Мирона, каким образом она могла передать ему точно такую же фотографию, как у Ермолаевой?

Размышления Кудрина прервал зашедший в кабинет Слава Андреев, который, улыбаясь, произнес, — Ну, Женька, молодец, размотал свое дело, а я уже думал, что это очередной «висяк». Все в отделении только об этом и говорят.

— Спасибо Слава, но картина еще не найдена, — развел руками Женя.