К вопросу о миражах - [100]

— Ему исключительно повезло, — проговорил хирург, — одна пуля прошла на вылет через плечо и не задела жизненно важные органы. А вот другая — могла бы и убить Михеева, если бы не спасший его портсигар.

С этими словами он достал из кармана серебряный портсигар, в центре которого виднелась дырка. Открыв портсигар, врач показал на пулю, застрявшую на его тыльной стороне. Аккуратно вынув ее, он сказал: — Если мне память не изменяет, то это пуля от немецкого «Вальтера» и протянул портсигар Кудрину.

— Кстати, должен сказать, что это его не первое ранение в грудь, — продолжал врач, — следы от двух пуль я обнаружил у него на груди, причем оба в область сердца. Счастливчик какой-то!

— А сейчас можно к нему зайти? — спросил Вольский.

— Можно, только не очень долго и оденьте, пожалуйста, халат, — проговорил врач.

Одев халат он вошел в палату; в ней стояли две пустые кровати, а на третьей лежал человек накрытый одеялом и смотрел на вошедшего маленькими немигающими глазами. По всему было видно, что ему было уже лучше, но какая-то напряженность сквозила в его взгляде. Во внешности лежащего ничего не было привлекательного: темно-русые волосы, искривленный нос и выпуклый большой рот. Под одеялом можно было определить широкие плечи и мощные руки. Практически единственное, что выделяло его лицо, так это глубокий шрам, рассекавший левую щеку.

— Здравствуйте Павел Петрович, — проговорил Кудрин, — я подполковник милиции Кудрин, как Вы себя чувствуете?

— Да уже гораздо лучше, чем вчера, — ответил Михеев.

— Что с Вами произошло, кто стрелял? — спросил Евгений Сергеевич.

— Да не знаю, — тихо проговорил он, — шел вчера домой с работы и в арке увидел мужика в темной куртке и шапочке на голове. Когда я подошел ближе к нему, он выхватил пистолет и два раза стрельнул в меня. Я упал и больше ничего не помню, а стрелявшего в меня мужика раньше не видел. Да я особо и внимания на него не обратил, был занят своими мыслями.

— А на это что Вы скажете? — проговорил Кудрин, доставая из кармана золотой слиток.

— А что я должен Вам сказать? — вопросом на вопрос ответил Михеев.

— Павел Петрович, я уверен на сто процентов, что этот слиток лежал у Вас дома, — проговорил Евгений Сергеевич.

— А что, там мои отпечатки сохранились? — с иронией проговорил он.

— Послушайте Михеев, Вы же взрослый человек и должны понять, что я не просто так проведать пришел, у меня есть все основания так утверждать, — с раздражением ответил Кудрин.

— Ну ладно, где Вы его отыскали, у меня его украли месяца три назад, — устало проговорил он.

— Вот я и хочу узнать, откуда у Вас этот слиток? — проговорил Евгений Сергеевич.

— Я все расскажу, — ответил Михеев, — меня призвали в армию в 1940 году и я оказался на службе в комендантском взводе военной прокуратуры Москвы, где и встретил войну. В ноябре 1941 года, когда немцы подошли к Москве на близкое расстояние, меня вызвали к начальству и приказали в составе группы нашего взвода из шести человек поехать за каким-то грузом в Наро-Фоминск. Этот груз надо было доставить в Москву. На следующий день мы, во главе с лейтенантом Мироном Обидайло, погрузились в грузовик накрытый тентом и поехали.

— Этого лейтенанта я хорошо знал, — продолжал Михеев, — он также служил в нашем взводе. Родом был из Львова, хохол во всех поколениях и очень отвратительный тип; рьяный служака, кто ниже его по званию — унижал, заставлял по несколько раз чистить туалет. В общем, ребята его не любили, да и он в свою очередь отвечал им такой же взаимностью.

Мы благополучно доехали до Наро-Фоминска, погрузили в машину ящики и отправились обратно в Москву. Отъехав несколько километров, я услышал рев моторов самолета и свист пуль прошивших весь кузов грузовика. А потом вдруг взрыв и меня вынесло взрывной волной через борт в канаву, которая была у самой дороги. Очнувшись, я увидел ящики, валяющиеся на дороге, а машина горит ярким пламенем. Когда выбрался из канавы и осмотрелся, то понял, что бог меня уберег — ни одной царапины. А по обе стороны дороги лежали тела моих убитых товарищей. Я встал, пошел вдоль горящего грузовика и столкнулся лоб в лоб с лейтенантом Обидайло, у которого из щеки текла кровь. Он посмотрел на меня, затем подвел к лежащему на дороге небольшому ящику и приказал: — Собери все обратно в ящик, а я, пойду и посмотрю на остальные.

— Вот тогда я впервые в жизни и увидел, — тихим голосом проговорил Михеев, — настоящие золотые слитки, валявшиеся рядом с ящиком. Как смог я собрал их в ящик, но один слиток никак не помещался в него. Тогда я положил его в карман галифе, а ящик закрыл на защелку.

Потом пришел лейтенант и сказал, что его надо отсюда унести и, мы взяли ящик за ручки, которые были у него сбоку и понесли вдоль дороги. Через какое-то время справа показался населенный пункт и мы, свернув с дороги, пошли в его направлении. Подходя к первому дому, я увидел на дороге лежащий сломанный указатель, на котором красовалась надпись «Село Корнеево». В селе никого не было, видимо жители его покинули в связи с наступлением немцев. Мы прошли вглубь села и оказались у старой церкви, двери которой были раскрыты, а у входа разлетались в разные стороны какие-то бумаги. Как сказал лейтенант, в ней видимо был склад, так как у дверей стояли пустые ящики, а внутри какие-то кастрюли и ведра. Вокруг церкви никого не было, а справа от нее одиноко стояли две могилы с деревянными крестами каких-то церковных деятелей прошлого.