К освободительным технологиям - [7]

Но есть, по меньшей мере, одна отрасль хозяйства, в которой ценно любое описание технического прогресса — самая жестокая и унизительная для человека сфера труда. Если вывод об этическом уровне общества и впрямь можно сделать на основании того, как оно обращается с женщинами, то его чувствительность к человеческим страданиям можно вывести из условий труда, приуготовляемых им для людей в сырьедобывающих отраслях, особенно на шахтах и в каменоломнях. В древности работа на шахтах зачастую являлась одной из форм каторги, на которую обрекались самые закоснелые преступники, самые строптивые рабы и самые ненавистные военнопленные. Шахта — это повседневная иллюстрация человеческих представлений о преисподней; это отупляющий, мрачный, хаотический мир, требующий чисто бездумного каторжного труда.

«Поле, лес, река и море — это окружающая среда жизни, моя же окружающая среда — руды, минералы и металлы…, — пишет Льюис Мэмфорд. — Извлекая наружу и разгребая содержимое земли, горняк не может увидеть форму вещей. Он видит только чистую материю, и пока он не доберется до нужного ему пласта, она для него — лишь препятствие, через которое он упрямо пробивается, выбрасывая его на поверхность. Когда горняк в колеблющемся свете свечей видит какие-то формы на стене своего подземелья, то это лишь чудовищные отражения его кирки или руки, формы ужаса. День отменен и ритм природы разорван: именно здесь впервые родилось непрерывное производство день и ночь. Горняк должен работать при искусственном освещении, даже когда наверху светит солнце; еще ниже, в подземельях, он принужден работать и при искусственной подаче воздуха: триумф «индустриальной» окружающей среды».

Ликвидация шахтерского труда как сферы человеческой деятельности стала бы по-своему символом триумфа освободительной технологии. То, что в момент, когда пишутся эти строки, мы уже можем указать на пример такого достижения, служит предвестником свободы от каторжного труда, заложенной в технологии нашей эпохи.

Первым крупным шагом в этом направлении стал резак — огромная машина с лезвием в 2,7 м., которая за одну минуту добывает 8 тонн угля. Именно эта машина в сочетании с подвижными погрузочными машинами, бурильными машинами и скреплением болтами кровли пласта сократили число занятых в горном деле в таких районах, как Западная Виргиния, в 3 раза, по сравнению с уровнем 1948 г., при том что индивидуальная производительность выросла почти в 2 раза. Горнодобывающее предприятие по-прежнему нуждается в людях для того, чтобы включать машины и обслуживать их. Но последний прогресс в технологиях заменяет обслуживающие команды радарными сенсорами и позволяет совсем обойтись без шахтеров.

Состыковывая сенсорные приборы с автоматическими машинами, мы могли бы обойтись без работников не только на крупных горнодобывающих предприятиях, но и в ряде форм сельского хозяйства, которые заимствованы у современной индустрии. Хотя разумность индустриализации и механизации сельского хозяйства весьма сомнительны (к этой проблеме я еще вернусь), остается фактом, что общество может, при желании, автоматизировать многие области индустриального сельского хозяйства. Мы можем применять дистанционное управление почти любыми машинами — от гигантского резака в горном карьере до комбайна на больших площадях — с помощью кибернетических сенсоров или телекамер. Усилия, затраченные на то, чтобы, сидя в комфортабельных помещениях, издалека управлять этими приборами или машинами, были бы минимальными, если человек вообще понадобится для их обслуживания.

Нетрудно предвидеть не столь уж отдаленное будущее, когда рационально организованное хозяйство сможет, не прибегая к труду человека, производить небольшие «упакованные» фабрики. Отдельные детали можно было бы изготовлять настолько легко, что это позволило бы свести большинство работ по техническому обслуживанию к тому, чтобы вынуть из машины испортившуюся деталь и заменить ее другой. Такая работа не труднее, чем что-то вытащить или вставить. Машины стали бы изготовлять и чинить большинство машин, необходимых для хода высокоиндустриализированного хозяйства. Подобная технология, полностью переориентированная на нужды человека и чуждая любому мышлению в духе прибыли и убытков, смогла бы устранить муки нехватки и тяжкого труда — кару, наложенную на общество в форме отказа, страдания и бесчеловечности и приводимую в исполнение обществом, основанном на дефиците и работе.

Возможности, открываемые кибернетической технологией, не были бы более ограничены лишь удовлетворением материальных потребностей человека. У нас появилась бы свобода задаться вопросом, как можно использовать машину, фабрику и шахту для того, чтобы развивать человеческую солидарность и установить отношения равновесия с природой, подлинно органичное экосообщество. Была бы наша новая технология основана на том же национальном разделении труда, что и нынешняя? Господствующий тип индустриальной организации — распространение форм, созданных индустриальной революцией — отдает предпочтение индустриальной централизации (хотя система рабочего самоуправления, основанная на отдельной фабрике и местной общине, в значительной мере ликвидировала бы это положение).