К неведомым берегам - [11]
Алексей Ильич внимательно все перечитал, прибавил внизу: «Подлинной ордер за рукою капитана Чирикова июля 23 дня, 1741 году», — и твердо, решительно подписался.
— Ну с богом, — сказал он, вставая и подавая ордер Савельеву.
Поднялись на палубу. Боцман спустился в шлюпку, и она отчалила.
Все молча смотрели, как маленький ялбот, ныряя в волнах, быстро плывет к берегу.
А берег был все так же пустынен и тих. Ярко сияли солнце.
И все повторилось, как в ночном кошмаре, в дурном сне.
Ялбот подплыл к берегу, скрылся за мысом и пропал без следа.
Ждали, ждали — нет, ни одной лодки не видно. Не возвращаются ни первая, ни вторая. И никаких сигналов не подают, хоть все глаза прогляди. Ни одного костра на берегу, ни дымка над лесом. Пусто.
Уже начинало смеркаться. Подошли к самому берегу. Совсем рядом торчали из воды оскаленными клыками губительные каменья, и зловеще играл на них бурун.
Нет, никаких огней не видно.
Приказал Чириков отойти от берега, но недалеко.
«Место, в которое послан наш бот и лодка, на NO 3/4 O, расстоянием 3 минуты, и выпалили призывания их из одной пушки, понеже ветр самой малой и ходу судна почти ничего нет и по такой тихой погоде можно им к нам с берегу ехать, и как выпалили из пушки, то видно было в то время на берегу якобы выпалено из ружья, токмо звуку никакого было не слышно, а в ответ показавшегося на берегу огня выпалили от нас из другой пушки в 9 часов, показался на берегу огонь».
Повесили на мачтах два фонаря — один с флагштока, другой с гафеля. С берега их явно заметили, тоже стали сигналить — то явится огонь, то исчезнет, словно прикроют его. И снова вспыхнет вроде уже на новом месте. Но что мог означать этот сигнал, непонятно. Не договаривались о таком.
И тут Чириков с горечью подумал, что, пожалуй, дали они промашку, не все, кажется, предусмотрели. И когда первую шлюпку посылал и вторую, не договорились они ни о каком сигнале на случай опасности. Только насчет того, удалось пристать или нет. А если напали на них? Или как сообщить, что со шлюпкой случилось? Не предусмотрели таких сигналов.
Вот сигналят кострами с берега — значит, пристали, высадились, живы. А почему назад не плывут? Первая шлюпка повреждена? Но куда вторая подевалась? И что означали выстрелы из ружья? А этот огонь, который то явится, то исчезнет? Вроде он вспыхивает в разных местах. Почему? Если обе лодки так повреждены, что назад вернуться не могут, почему не запалят четыре костра, как приказано боцману Савельеву?
Хотя чем они им тогда помочь могут? Ведь ни одной шлюпки на корабле не осталось. Раскачиваются, жалобно скрипят на ветру пустые тали...
Около часу ночи огонь на берегу вдруг снова ярко вспыхнул и погас.
Ночь выдалась ясная, с блистанием звезд. Через все небо протянулась сияющая Молочная дорога.
В три часа приказал Чириков стрелять из пушки. И в четыре, как светать стало, снова палили.
Рассвет пришел тихий, нежный, безоблачный. Солнце поднялось над берегом и засверкало в зеркале еще дремлющего океана.
Пуст берег, и никто не подает никаких сигналов.
— Съели их твои рыцари, господин Делиль, — мрачно говорит французу Плаутин. Помолчав, многозначительно добавляет: — Я же предупреждал.
Стоящий рядом Елагин косится на него, потом тревожно смотрит на Чирикова. Не ровен час, на капитана донос напишет, от этого изветчика можно ждать всего. Недаром любит с усмешечкой говорить Плаутин, будто в море глубины, а в людях правды не изведаешь...
Но Чириков словно и не слышит Плаутина, смотрит на берег. Да и, наверное, вправду ничего не слышит, не замечает вокруг, думает только о пропавших так загадочно матросах. Как им помочь?
— О канальи! — рычит, размахивая руками, Делиль. — Атаковать этих мерзавцев! Уничтожить! — И делает выпад: — En garde! Послать солдат! Я сам их поведу.
— Правда, Алексей Ильич, пропадут товарищи, — не выдерживает Елагин. — Надо им сикурс оказать!
— Солдат-то у нас хватает, — обрывает его Плаутин. — Да на чем их на берег-то переправить?
— Чего больше ждать, Алексей Ильич, — негромко говорит капитану Чихачев. — Уж давно бы вернулись или сигнал подали. Надо уходить. Ветер поднимается, а мы у самого берега.
Чириков молчит. Потом коротко отвечает:
— Подождем еще.
В полдень раздали винную порцию, пообедали.
И вдруг всех поднял на ноги, бросил к бортам неистовый радостный крик марсового:
— Идут! Наши идут! Обе лодки назад выгребают!
Чириков поспешил на шканцы, на ходу приказывая выбирать фалы, чтобы хоть слабенький ветерок поймать и пойти поскорее своим навстречу.
Поднялся на шканцы, приник к зрительной трубе, так и впился...
И вдруг потемнел лицом:
— Не наши. Две лодки, точно, одна большая, другая поменьше, но не наши. И корпусом больно остры, и гребля не распашная. Весла вроде гребков.
Ликующие голоса смолкли. Теперь уже и простым глазом видно всем: чужие лодки. Людей в них рассмотреть нельзя. Но вроде какие-то перья на шапках. Один, что в передней лодке сидит на корме, похоже, в красном платье. Скорей бы подплывали, чего-то скажут...
Но обе лодки вдруг остановились, в передней трое вскочили па ноги и, приложив ладони ко рту, дважды громко прокричали:
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности, разведки и милиции СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Анатолий Степанов: В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года 2. Анатолий Степанов: Привал странников. Вечный шах 3. Аркадий Григорьевич Адамов: …Со многими неизвестными 4. Аркадий Григорьевич Адамов: Болотная трава 5. Аркадий Александрович Вайнер: Визит к Минотавру 6. Людмила Никитична Васильева: ...И двадцать четыре жемчужины 7.
Загораются и гаснут сигнальные лампы, пульсируют стрелки приборов. Дежурный оператор включает турбореактивный двигатель…Установка, которую вы видите на этой обложке, не имеет никакого отношения ни к освоению космического пространства, ни к проникновению в таинственные недра земли. Это гигантская зерносушилка, спроектированная Украинским научно-исследовательским проектным институтом. Ее основная часть — турбореактивный двигатель. Мощный поток теплого воздуха, нагнетаемый двигателем, позволяет при помощи специальных приспособлений высушивать в сутки несколько вагонов кукурузного зерна.Художник А.
…Посреди бетонной площадки стоит странное сооружение. Оно уже ничем не похоже на самолет. Нет киля, нет крыльев. Одни только двигатели, сопла которых смотрят в землю.Это турболет — аппарат, который впервые должен подняться с земли. Вот он оторвался от взлетной площадки…Работа летчика-испытателя, построенная на разумном риске, ведет к открытию неизведанной высоты и скорости. Он разведчик, идущий впереди. Это его труд обеспечивает безопасность тех, кто будет летать на серийных машинах…Летчикам-испытателям посвящает свой очерк «Повесть о заоблачном друге» молодой писатель Андрей Меркулов.
На 1-й стр. обложки: «Рейхстаг взят». Рисунок А. Гусева.На 2-й стр. обложки: иллюстрация А. Владимирова к очерку Н. Павлова.На 4-й стр. обложки: «Первый шаг». Фото Ф. Чабан.Поздравляем с Днем Победы! — Библиотекари Либрусека. 9 мая 2010 г.
Приключенческая повесть, разоблачающая жуликов и шарлатанов, которые во имя собственного обогащения распространяют псевдонаучные и мистические теории, спекулируя на доверии людей к науке.
На 2-й стр. обложки рисунок В. ЛОГОВСКОГО.«Константин Эдуардович Циолковский космический человек. Гражданин Эфирного Острова…Математик, физик, астроном, механик, биолог, социолог, изобретатель, «патриарх звездоплавания» Циолковский мыслит астрономическими цифрами, считает миллионами, биллионами, миллиардами. Бесконечность не устрашает его…»Эти слова принадлежат Александру Беляеву. Ученый-мечтатель и писатель-фантаст… Они оба мечтали о покорении космоса, оба, пусть в разных областях, работали над «великой задачей XX века».Исследователи творчества Циолковского и Беляева обнаружили переписку между ученым и писателем.Открыта еще одна страница, которая рассказывает о большом внимании Циолковского к фантастике и о глубоком интересе романиста к идеям космических полетов.Переписка впервые опубликована на страницах «Искателя».
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Эта книга — сборник маршрутов по Сицилии. В ней также исследуется Сардиния, Рим, Ватикан, Верона, Болонья, Венеция, Милан, Анкона, Калабрия, Неаполь, Генуя, Бергамо, остров Искья, озеро Гарда, etc. Её герои «заразились» итальянским вирусом и штурмуют Этну с Везувием бегом, ходьбой и на вездеходах, встречают рассвет на Стромболи, спасаются от укусов медуз и извержений, готовят каноли с артишоками и варят кактусовый конфитюр, живут в палатках, апартаментах, а иногда и под открытым небом.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.