К небу мой путь (Небо - моя обитель) - [59]

— Нет… Я ничего не знал.

— Конечно, ты не мог ничего знать.

— Я ничего не знал… — вздохнул Браш.

— Да. У нас на ферме… Мы все так переживали… И папа, и мама, и Роберта, и я…

Они взглянули друг другу в глаза.

— Лотти, ты чудесная девушка, — сказал Браш. — Мне кажется, я знаю тебя очень давно.

Лотти смутилась, отвела взгляд в сторону.

— Я думаю, все устроится, — сказала она почти неслышно. Она хотела сказать что-то еще, но ей было очень трудно говорить. Она смешалась, глупо хихикнула и нервно всплеснула руками.

— Я подумала о том, что ты… ты мог бы жениться на Роберте, чтобы отец простил ее… И тут же уедешь куда хочешь… А через некоторое время она даст тебе развод…

Браш густо покраснел.

— Нет, — покачал он головой. — Видишь ли, это невозможно по двум причинам. Во-первых, я не признаю разводов, для меня развода не существует. Если тебе интересно, я потом объясню, почему. А во-вторых, я никогда не поступаю только для виду. Я… Это не в моих правилах. Ох, Лотти, разве ты не видишь, что я не такой? Все будет хорошо, Лотти. У нас с Робертой будет настоящая американская семья.

— Ну что ж, я сказала все, что требовалось. Теперь вы с нею сами решайте, как вам быть.

— Но ты можешь хотя бы посоветовать ей поверить мне и согласиться выйти за меня?

— Джордж, пока люди сами не полюбят друг друга, я думаю, что не стоит…

— Лотти, когда ты принимаешь трудное решение, ты что, всегда знаешь, что делать? Ты же стараешься сначала понять, в чем суть. Ты же не станешь поступать как тебе хочется, верно? Ты постараешься рассмотреть дело со всех точек зрения. А не только с точки зрения твоих собственных интересов. И это совершенно правильно в подобном случае. Лотти, я беру всю ответственность на себя. Я знаю, что я прав. У меня есть средства. Я уверен, что буду любить и беречь Роберту до самой своей смерти.

— Ладно, — сказала Лотти.

— Позови ее к нам, пожалуйста. И еще, Лотти, послушай! Мы с нею купим где-нибудь чудесный дом, и ты будешь приезжать к нам каждое воскресенье на обед, и вся ваша семья с фермы тоже будет приезжать к нам. Это будет чудесно, ты увидишь. У меня ведь очень хороший голос, тенор, и меня всегда просят что-нибудь спеть. Лотти, все началось очень плохо, но зато очень хорошо заканчивается. Все заканчивается самым наилучшим образом! Теперь ты понимаешь, как это важно?

Лотти в легком ошеломлении от обуревавших ее противоречивых чувств направилась к сестре. Они долго о чем-то шептались.

— Он — сумасшедший! — сказала Роберта.

— Да, — сказала Лотти, — я уже поняла. Но он довольно привлекателен в своем сумасшествии. — Она улыбнулась. — Я бы вышла за него без колебаний.

— Ты?!

— Да. А что? Пожалуй, вышла бы. Только он меня не просит.

Тут они обе заулыбались и закрылись платочками.

— Смотри, Роберта, если он еще раз угостит нас мороженым, я так и сделаю! — смеясь, пригрозила Лотти.

— Но, Лотти, он же настоящее чудовище!!

— Я знаю. Но я думаю, стоит отдать ему предпочтение перед многими. Сравни его с Гасом Брудакером или Оски Дискауэром, например. Кроме того, он просил передать тебе, что у него чудесный голос — тенор.

— О чем мы с ним будем разговаривать?

— О чем?

— Да. О чем нам говорить? О чем мы с ним будем говорить, когда поженимся?

— О! Да он просто переполнен разговорами. Ты не слышала, как он рассказывал мне о леднике, который дошел до самого Канзас-Сити? И потом, он ведь богат, так что ты сможешь заиметь свое радио.

— Он богат?

— Он так говорит. Поторопись, Берта, думай скорее. Он ждет тебя. А то он решит, что мы смеемся над ним.

— Лотти, помоги мне! Что мне делать?

— Не спрашивай меня. Или ты его не любишь?

Роберта покачала головой, ее лицо омрачилось.

— Ты же знаешь, почему я никогда не смогу полюбить его.

— Послушай, Роберта, он никогда не будет об этом напоминать тебе, никогда. Я знаю. Ничего плохого я в нем не заметила. Он по-своему глуп, но он добрый, очень добрый. Если ты просишь у меня совета, то вот: ты должна выйти за него. А потом повезешь его к папе.

— Ну что же, хорошо. Я сделаю, как ты говоришь, — сказала, поднимаясь, Роберта.

— Подожди, я вытру нос, — попросила Лотти, снова достав платочек.

Пока сестры совещались, Браш в раздумье сидел на скамейке. Лотти оставила ему свой зонтик, и теперь он чертил в задумчивости острым его наконечником по земле перед собой, сам не замечая, что выводит его рука. Сначала это была большая буква «Р», означавшая имя Роберты. Затем на нее легла буква «А» — Адель, вдова, к которой он сватался в двадцать первый день своего рождения. Потом появилась буква «Ф» — Фрэнси, мисс Смит, молодая преподавательница химии в старшем классе школы в Ладингтоне. Рядом почему-то начертилось «М» и «А» — Марион Атли. Потом «Д» — Джесси Мэйхью; потом «В», «С», «К». Потом острый наконечник легкого дамского зонтика зачеркнул все нарисованное и вновь начертил большую букву «Р». Браш видел, что Роберта и Лотти смеются, прижав платочки к губам. Смеются или плачут?

Наконец сестры рука об руку подошли к Брашу. Он встал, не зная, к чему готовиться.

— Перед тем как я еще раз попрошу тебя, Роберта, выйти за меня замуж, — сказал он глухо, — я должен сказать тебе еще кое о чем. Я совсем забыл тебе сказать, что я… что у меня есть маленькая девочка. Мой друг умер и оставил мне свою маленькую дочь. Это самый чудесный ребенок в целом свете; я уверен, ты полюбишь ее.