категории, результатом столкновения которых является вечный и неизменный антисемитизм. Из этого
идеологического объяснения антисемитизма сионизм делает то материалистическое
заключение, что евреи могут только тогда избавиться от своего угнетения и стать самостоятельной национальностью, когда
приобретут свою собственную территорию». А тов. Б—в, возражая на это, пишет: «По их мнению (сионистов), евреям нужно свое собственное государство, так как это
единственное средство уничтожить антисемитизм»
[3]. Читателю, надеемся ясно, что тов. Б—в говорит решительно то же самое о сионизме, что было сказано и нами. Но, вообразив почему-то, что мы говорим о научной трезвости мышления сионистов, тов. Б—в возражает: «Если прибавить, что, по мнению большинства сионистов, в еврейском народе существует врожденное стремление, именно к Палестине, Сиону, то мы увидим, что в этом, сплошь идеалистически-утопическом течении, нет ни атома трезвого, научного анализа». А мы говорили: «Как бы ни были
ложны идеалистические посылки сионизма как бы ни были утопичны его мечтания, в нем все-таки есть правильное понятие: признание того, что национальная самостоятельность определяется, главным образом, территорией». Как видит читатель, мы, как и тов. Б—в, считаем сионизм чисто утопическим течением. Разница между нами и им очевидно только та, что, по нашему мнению, сионизм последовательнее Бунда в своей утопии.
Пора, однако, кончить. В другой раз поговорим о том политическом значении, которое может иметь Бунд, если он будет продолжать свою сепаративную политику.
