К черту всё! Берись и делай! - [16]

Сейчас, когда я стал старше и, возможно, чуточку мудрее, я могу это сказать. Однако так было не всегда. Мою первую жену Кристен очень раздражало то, что я постоянно висел на телефоне. Она говорила, что я трачу на бизнес всю свою жизнь и не могу провести границу между работой и домом. Жена была права. Проблема отчасти заключалась в том, что я работал из дома. Я не мог удержаться от искушения снять трубку, если звонил телефон, – а он практически не замолкал. Конечно, хорошо было бы просто дать ему звонить и звонить – но вдруг за очередным звонком скрывается интересная сделка?

И сейчас, даже пребывая в состоянии полной расслабленности, я ни на секунду не прекращаю думать. Когда я бодрствую, мой мозг работает все время, переваривая идеи. А поскольку Virgin стала глобальной компанией, мне приходится бодрствовать большую часть суток. Но я мастерски овладел искусством спать урывками, по часу или по два за раз. Из всего, чему я научился, именно эта способность для меня жизненно необходима. Скажем, в автобусе, едущем из Гонконга в Китай, делать особо нечего – и я сплю. А потом просыпаюсь – в полной готовности снова работать часами. Кроме всего прочего, это прекрасный способ отключаться. Уинстон Черчилль и Маргарет Тэтчер мастерски владели искусством спать урывками, и в своей жизни я следую их примеру.

У испанского художника Сальвадора Дали был свой уникальный способ наслаждаться мгновением. Когда его одолевала скука, он шел в свой сад на вершине скалы. Срывая прекрасный безукоризненный персик, нагретый солнцем. Держал его на ладони, любуясь золотистой кожицей плода. Нюхал его. Теплый нежный запах обволакивал художника. Потом он откусывал один кусочек. Его рот наполнялся сладким соком. Он наслаждался им очень неспешно, смакуя, а потом выплевывал сок и швырял персик в море, плескавшееся внизу. Дали говорил, что это был момент совершенства и такие мгновения давали ему гораздо большее наслаждение, чем если бы он съел целую корзину персиков.

Сожаление о прошлом – как персик, который ты швырнул вниз. Персика больше нет, но ты полон раскаяния. Ты жалеешь о том, что выбросил его. Ты хо тел бы его вернуть. Мне кажется, что лучший способ наслаждаться мгновением – не горевать о прошлом. Сожаления тянут тебя вниз, тащат обратно в прошлое, в то время как тебе нужно двигаться вперед. Тяжело и неприятно проигрывать в какой-то сделке, но еще тяжелее и неприятнее страдать от чувства вины по этому поводу. Мы все совершаем поступки, о которых потом сожалеем. Иногда они кажутся нам большими ошибками, но позднее, оглядываясь назад, мы видим, какими незначительными были наши проступки на самом деле. Сожаление, вызывающее грызущее чувство вины, может принести разве что бессонные ночи. Но я убежден: прошлое есть прошлое. Его нельзя изменить. И даже если ты действительно сделал что-то не так, сожалеть уже поздно – надо идти вперед. Я вспоминаю случай, произошедший во время нашего с Кристен отпуска в Мексике. Она выбрала такое место, где вообще не было телефонных линий. Со мной никто не мог связаться. За пару дней до конца отпуска я попытался нанять моторную яхту для рыбалки в открытом море и попросил одного из рыбаков на следующий день взять нас с собой. Он отказался, сказав, что завтра может начаться шторм.

Я подумал, что он хочет вытянуть из нас побольше денег. Но я уже загорелся и заявил, что заплачу вдвое против обычной цены. Несколько туристов, сидевших тут же, в баре, сказали, что тоже хотели бы порыбачить и тоже заплатят в два раза дороже. На следующий день мы наслаждались великолепной рыбалкой, когда я заметил, что начинает заметно темнеть. Поднялся сильный ветер, резко похолодало. Пошел дождь. Команда запустила двигатель, чтобы идти домой, но тут выяснилось, что руль заклинило. Яхтой стало невозможно управлять, и она кружилась на одном месте как заведенная. Шторм усиливался, а море разбушевалось. Огромные волны перекатывались через палубу. Людей тошнило, а судно содрогалось от ударов. Я был уверен, что оно не выдержит и мы пойдем ко дну. Через час худшее, казалось, миновало. Море успокоилось, и все было залито каким-то странным светом. Мы оказались в самом центре урагана. Я видел черную стену, двигавшуюся к нам над водой. Это был дальний край шторма, и выглядел он пугающе. Я подумал, что, когда ураган обрушится на нас, мы погибнем. Кристен была хорошей пловчихой. Она предложила вплавь добираться до берега, который был в двух милях от нас, и попытаться опередить шторм. Остальные уверяли нас, что это безумие, но рыбаки все-таки дали нам какую-то доску, за которую можно было держаться. Мы прыгнули в воду. Я всерьез боялся утонуть и деревенел от ужаса при мысли о том, что нас могут сожрать акулы. Нас отнесло далеко в сторону. Два часа спустя, промерзшие и дрожащие, мы все-таки пробились через полосу прибоя к берегу. Кое-как пробрались сквозь мангровые заросли и сумели добраться до деревни.

Нам удалось найти достаточно большое судно, на котором мы отправились на поиски наших рыбаков, но по пути попали в еще более сильный шторм, и нас отогнало обратно к берегу. Когда ураган стих, яхту с рыбаками снова пытались найти, но два дня поисков так ничего и не дали.