К черту любовь! - [39]

– Кэтч… прекрати.

Он остановился и недоуменно посмотрел на меня.

На минуту воцарилось молчание. Я опять отчетливо различала звуки тикающего будильника, который мучительно медленно отсчитывал секунды.

Я слышала, как вода все так же капала из крана на кухне.

«Дзинь!» Опять этот лифт. Наверное, Гвендолин спускалась вниз.

Я вздохнула. У меня просто не было выбора.

– Я не могу.

Прежде чем он смог что-то ответить, дверь снова распахнулась. Викки ворвалась в квартиру.

– Барбара! Стой! Не делай этого! Он не тот, за кого себя выдает!

Я грустно улыбнулась мужчине, в которого была влюблена. Мужчине, который хотел жениться на мне. Но как он мог жениться на мне? Он даже не знал, кем я была на самом деле.

Да и как он мог знать? Я и сама это только сейчас поняла.

– Я тоже. Прощай, Кэтч.

В этот раз я ушла без промедления. Кэтч, конечно же, сразу выбежал за мной в коридор. За ним последовала Викки. Как только я нажала на кнопку одного лифта, рядом открылись двери другого, из кабинки которого вылетел Питер, искавший Викки.

Воистину комедия ошибок. И самая значительная из них сделана мной.

Барбара

Викки попыталась уйти сразу же вслед за мной. Но Питер загородил ей дорогу.

Вот что она записала в своем дневнике (в моем пересказе) о том, что произошло.

– Викки, пожалуйста, дай мне все объяснить! – взмолился Питер.

– Этому нет объяснения, – ответила Викки, беспорядочно нажимая на кнопки лифта. Вниз, вверх – ей было все равно, лишь бы подальше отсюда. Подальше от Питера Мак-Маннуса. – Скрывать от девушки, на которой ты собирался жениться, свои гомосексуальные наклонности – это одно! – с горячностью воскликнула Викки. – Но обманывать меня в бизнесе – это другое. А я думала, ты особенный! Но нет, ты сволочь, Питер Мак-Маннус! Ты такой же, как и все остальные мужики!

Потом она размахнулась и залепила ему звонкую пощечину, такую сильную, что он повернулся на сто восемьдесят градусов и обнаружил, что смотрит на себя в зеркало на стене.

И тут Питер неожиданно улыбнулся зеркалу, как тот мужчина в рекламе пены для бритья, который только что вылез из кровати после бурной ночи с очередной куколкой.

– Я такой же, как и все остальные мужики!

Затем он повернулся к Викки, и в его глазах загорелся огонь.

Взгляд был таким, что она застыла на месте. Как писала Викки в своем дневнике, температура в коридоре резко повысилась градусов на десять – пятнадцать. И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Питер шагнул к ней, решительно взял за плечи, притянул к своей груди и поцеловал так страстно, как способен только горячий и по уши влюбленный мужчина.

Когда они оторвались друг от друга, Викки покраснела до кончиков ушей, и, по ее словам, у нее подогнулись колени и закружилась голова. В этот момент она окончательно разобралась для себя с вопросом о гомосексуальности этого мужчины.

– Питер Мак-Маннус! – выдохнула она.

С вновь обретенным осознанием своей мужской силы Питер взял любимую женщину за руку и повел по направлению к холостяцкой квартире Кэтчера Блока.

– Что ты скажешь, если мы зайдем на минуточку внутрь? – сказал он, соблазнительно и загадочно улыбаясь.

– Я… Я не могу… – пробормотала Викки, еще больше краснея и припомнив о переключателях и раскладывающемся диване… – Мне нужно идти… – Ох, как же зовут подругу? – …К Барбаре…

– Всего лишь на десять минут, – решительно сказал Питер.

Губы Викки растянулись в глупой улыбке.

– Десять минут?

Питер утвердительно кивнул:

– Десять минут.

Викки ничего не могла поделать и позволила затащить себя в квартиру.

Барбара

Я думала, что уж на этот раз успею ускользнуть от Кэтча. Однако он опять догнал меня на улице. У нас уже вошло в привычку устраивать ссоры на улицах Манхэттена. Может, стоит начать продавать билеты?!

Хотя следовало не начинать, а заканчивать: я решила порвать с Кэтчером Блоком раз и навсегда.

– Нэнси, подожди! Что ты имеешь в виду, говоря «я не могу»?

Я повернулась. Возможно, так лучше. Нам следует объясниться, чтобы избежать дальнейших недоразумений. После этого каждый из нас вернется к обычной, размеренной жизни.

– Я имею в виду, – спокойно сказала я, – что не могу выйти за тебя замуж.

– Что?!

– Я не могу быть миссис Кэтчер Блок, – еще раз повторила я. – Не могу быть твоей женой и жить с детьми в доме за городом.

Он выглядел жалким и потерянным. Я попыталась объяснить ему почему, хотя еще не объяснила всего себе самой.

– В моем плане был один нюанс, который я не приняла во внимание. Вот уж не думала что, притворяясь Барбарой Новак, на самом деле стану Барбарой Новак. Возможно, я не гожусь на эту роль, но Нэнси Браун отныне декларирует «К черту любовь», уровень три.

Я покачала головой с вновь обретенной решимостью.

– Мне не нужна любовь. И мне не нужен ты.

Такси подъехало к тротуару, и я, не добавив больше ни слова, залезла внутрь.

– Ты что, с ума сошла? – взорвался Кэтч, придерживая рукой дверцу. – Да в твоем перевернутом мире, избравшем лозунг «К черту любовь», нет ни одной женщины, которая отказалась бы от предложения руки и сердца самого Кэтчера Блока!

Я еле удержалась от смеха. Кэтчер Блок никогда не изменится – я сейчас это отчетливо поняла. Он навсегда останется таким же самодовольным, самоуверенным и эгоистичным.