К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №25 от 22.06.2010 - [38]

С бешеной активностью стал набирать Сергий приспешников. Вот игумена Павла (Горшкова), настоятеля Псково-Печерского монастыря, например. Тот чин по чину докладывал новому начальству: «В Печерском монастыре ... было совершено молебствие о даровании нашим освободителям окончательной победы. Да поможет Господь победоносной Великой Германской Армии и ее вождю А. Гитлеру в окончательном уничтожении коммунизма. Примите уверения в совершенном к Вам уважении и готовности служить. Игумен Павел с братией». Немцы особо возрождению церковной жизни на псковщине и новгородчине не препятствовали. Даже временно передали миссии украденную ими в Тихвине икону. Требовалась от «миссионеров» самая малость – молиться о «даровании Господом силы и крепости германской армии и ее вождю Адольфу Гитлеру для победы над жидобольшевизмом» (что неизменно и совершалось), следить за местным населением, выявлять партизан и выдавать немцам недовольных. Дальше – больше. Предложили стать политруками зарождавшегося власовского движения. Центром антисоветских сил был выбран Псков. Доведенные голодом до людоедства советские военнопленные, «беспачпортные» бродяги-эмигранты, антисоветское подполье, уголовники сводились в «1-ю русскую национальную бригаду СС «Дружина», «Гвардейскую бригаду Русской освободительной армии (РОА)», «Боевой союз русских националистов». Полковыми священниками там как раз и были сотрудники Псковской миссии. Вслед за ними власовские головорезы повторяли заученное: «Советы безбожные нам не родина».

Отметим, что указанные формирования являлись реальными боевыми подразделениями виртуальной до весны 45-го РОА. Три года они охотились за партизанами, терзали мирное население, проводили бесчисленные акции «умиротворения». Затем палачествовали в охваченной восстанием Варшаве, обороняли одерский плацдарм, участвовали в уличных боях в Берлине. Их бесчисленные преступления тяжким грузом лежат на совести «миссионеров».

Нет, разумеется, за три года случалось «миссионерам» и валенки подбросить в обледенелый лагерный барак, и нищего подкормить, и сирот помыть. Именно из таких «добрых самарян» наш отец Александр. Его мало интересуют события на фронте (когда до попа доходит весть о якобы случившемся падении Москвы, он отмахивается, что, мол, там Москва). Ведь дел невпроворот: замазать портрет Сталина, выловить из реки утопленный там когда-то большевиками колокол, организовать крестный ход для военнопленных, поточить лясы с полицаями. И опять все бы ничего: гитлеровский полковник-русофил кормит русских детишек мороженым (ни с чем не сравнимая по мерзости сцена), немцы дарят попу иконки и фотографируются с ним на память, салютуют в честь Рождества. Но, как Вы, наверное, догадались, идиллию нарушают нехорошие большевики.

Вот молодой красноармеец Алексей Луготинцев (Кирилл Плетнев) задумал совершить страшный грех – уйти в партизаны, отомстить гитлеровцам за убитую девочку-невесту. Да еще осмелился вспоминать по-доброму Советы, как он с девушками хороводы водил и на киносеансах целовался, а фашисты ему всю жизнь испоганили. Зело опечален отец Александр, грешно это - мстить да убивать, не по-христиански. Но уходит Алексей в леса озлобленным и нераскаявшимся. Шумит листва, бьют молнии – сама природа возмущается поступком красноармейца.

Да, много дум придется передумать комсомольцу, прежде чем поймет он, что невеста его погибла из-за того, что в церковь не ходила, а страну его родную залили кровью за «безбожные» пятилетки. С атеистами вообще весь фильм одни беды происходят. Вот еврейская девочка Ева одна спаслась из всей своей многочисленной семьи. А как иначе? Ведь она одна и крещение приняла. Вот и полицай Владыкин получил пулю в лоб за то, что над батюшкой насмехался.

Но Алексей пока ничего не понял, вернулся сам и привел с собой еще десяток красных партизан во главе со свирепым комиссаром. Они проводят в селе совсем уж бездуховную акцию – как бешеных собак уничтожают всех полицаев. Таких молоденьких, красивых...

Странно лишь, что отца Александра не трогают. Тот все продолжает наведываться к начальству в Псков и Ригу, передает продовольствие и одежду военнопленным в концлагерь (прекрасно понимая, что его гостинцы достаются немецкому гарнизону), бражничает и философствует с христолюбивым немецким полковником. Один лишь раз полковник фон Фрайгаузен («фрай» - свобода, цивилизация!) расстроил батюшку – в лайковых перчатках и начищенных сапогах участвовал в казни партизан («сталинских злодеев», как сообщает немецкий переводчик селянам, стоя у эшафота). Но грех полковника невелик – исповедал его батюшка и простил (еще одна сценка – в православном храме шушукаются поп и гитлеровец в мышиной форме). Расстаются по-дружески, даже обнялись, кажись, напоследок.

Но не все коту масленица. Читают владыка Сергий и поп Александр пришедшее окольными путями Постановление Собора епископов в Москве 8 сентября 1943 года. Там говорится: «Среди духовенства и мирян находятся такие, которые, позабыв страх Божий, дерзают на общей беде строить свое благополучие: встречают немцев, как желанных гостей, устраиваются к ним на службу и иногда доходят до прямого предательства, выдавая врагу своих собратий, например, партизан и других, жертвующих собою за родину. Услужливая совесть, конечно, всегда готова подсказать оправдание и для такого поведения. Но иудино предательство никогда не перестанет быть иудиным предательством. Как Иуда погубил свою душу и телом понес исключительное наказание еще здесь, на земле, так и эти предатели, уготовляя себе гибель вечную, не минуют и каиновой участи на земле. Фашисты понесут справедливую кару за свои грабежи, убийства и прочие злодеяния. Не могут ожидать себе пощады и эти приспешники фашистов, думавшие поживиться за их спиной на счет своих братий. Святая Православная Церковь, как русская, так и восточная, уже вынесла свое осуждение изменникам христианскому делу и предателям Церкви. И мы сегодня, собравшиеся во имя Отца, Сына и Святаго Духа, подтверждаем это осуждение и постановляем: всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана. Аминь».