К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №21 от 25.05.2010 - [18]

Найденов-отец: «Ну, не видел я его с весами».

Ответ прокурора не устраивает, и он демонстрирует искусство прокурорского допроса, что сродни искусству алхимика, который из ничего норовит добыть золото: «Вы не видели, но откуда Вам известно, что он не пользовался ими в Ваше отсутствие?».

Найденов-отец в ответ: «А чего ему вешать-то?!».

Действительно, что было взвешивать Найденову-сыну на аптекарских мини-весах? Если взрывчатые вещества, а ему вменяют изготовление именно взрывного устройства, то объём взорванного на Митькинском шоссе по данным следствия измеряется килограммами, мини-весы тут не при чем.

Прокурор Каверин продолжает опыты алхимика: «В какой мере Ваш сын владел навыками электрика, что он умел?».

Найденов-отец не скрывает умений сына: «Провести проводку, поставить розетки. Я его всему научил».

Прокурор Каверин: «Когда Вы сына увидели 17 марта на даче, у него были какие-либо повреждения?».

Найденов-отец согласно кивает: «Была повреждена рука. Опухшая была. Я спросил: где это ты? Он сказал: упал. Он 17 марта руку с трудом поднимал».

Адвокат Чубайса Шугаев начинает издалека: «С того момента, когда уехал Ваш сын, когда Вы его еще раз видели?».

Найденов-отец: «После двадцатого. Он приезжал на дачу».

Шугаев быстро, стремительно, как с ножом к горлу: «Какая была цель приезда Вашего сына на дачу?».

Найденов-отец: «Ну это же его дом! Какая тут может быть цель?!»

Понимая, что блиц-криг его провалился, адвокат Чубайса завершил свой допрос бытовухой: «Ваш сын злоупотреблял спиртными напитками?».

Найденов-отец помолчал, попечалился: «Не то слово! Мы с этим боролись».

Задавать вопросы дозволено самому подсудимому Найденову. Он просит отца: «Расскажи подробно про 16-е и 17-е числа, если помнишь».

Найденов-отец: «С работы я сменился 17-го марта. 16-го вечером я позвонил тебе, спросил, когда ты будешь на даче. Ты сказал, что будешь поздно, но язык у тебя уже заплетался, я понял, что ты уже выпивши. 17-го утром, перед тем как идти на оперативку, я услышал, что было покушение на Чубайса. Когда я вернулся на рабочее место, по телевизору Чубайс уже выступал, что он в курсе того, кто это сделал, и будет помогать прокуратуре. Днем я поехал на дачу, спросил мать: Саша был? Она говорит: да, был. Привез рулон поролона и лег спать, потом уехал. Мать сказала: приходила Валентина Павловна Зырянова, она просила тебя, чтоб ты ее до Москвы подвез. Ты и подвез».

Найденов-сын уточняет: «По поводу Зыряновой ты следствию давал информацию?».

Судья бдительно встрепенулась, страшась появления серьёзных свидетелей защиты: «Вопрос снимается!». И тут же выговаривает возмущенному ее запретом подсудимому: «Во-первых, подсудимый Найденов, измените мимику на лице. И не размахивайте рукой. Угрожающими жестами мне не грозите!».

Найденов-сын набирается терпения, как пловец воздуха перед нырком, спрашивает отца: «Изъятые вещи: мотки провода, рулон поролона, телефоны – тебе были возвращены?».

Найденов-отец: «Все, что изъяли, - и поролон, и провод - мне вернули и сказали, что они не подтверждаются следствием».

Найденов-сын пытается распутать силки, в которые его замотали следователи: «Среди моих знакомых люди по фамилии Квачковы, Мироновы были?».

Найденов-отец разводит руками: «Нет».

Найденов-сын: «Я когда-нибудь кепку носил?»

Найденов-отец: «Шапку носишь, кепку никогда».

Найденов-сын: «А какие у меня размеры обуви, одежды?»

Найденов-отец: «52-54 – одежда, обувь где-то 44-й».

Силки, как паутина, рвутся на глазах, ведь куртка, и на этом настаивает следствие, была на плечах одного из нападавших, но она явно не по размеру Найденову; и знаменитую «кепку с волосами» сыщики тоже приписывают ему.

Встревает прокурор, понимая, что обвинение теряет важнейшие улики: «Иван Александрович, откуда Вам известно, что Ваш сын не носил кепку в повседневной жизни?».

Найденов-отец: «Как это – откуда известно? Я его не видел в кепке».

Прокурор крушит показания свидетеля железной логикой: «Вы уверены, что если Вы его в кепке не наблюдали, то он кепку не носил?».

Найденов-отец никак не может представить сына, украдкой от него щеголяющего в кепке: «Уверен!».

Но прокурор упорно продолжает штопать силки: «Откуда Вы знаете, какие размеры были у Вашего сына в 2005 году?».

Найденов-отец вскипает: «Как это откуда? Как это откуда? Ему покупали одежду, мне покупали одежду – как я могу этого не знать, если я вижу!».

Вновь высовывается Шугаев со своим коронным «террористическим» вопросом: «Ваш сын когда-нибудь собирал взрывные устройства, проще говоря, бомбы?».

Найденов-отец, измученный кепками и размерами, почти не удивился: «Я такого никогда не видел».

Найденов-сын: «Отец, скажи, мы с женой почему расстались?»

Прокурор вскакивает, почти на крике:

«Я протестую!».

Найденов-отец горестно: «Она погибла».

Судья снимает вопрос как не относящийся к фактическим обстоятельствам дела.

Прокурор требует вывести присяжных заседателей и в их отсутствии заявляет: «Прошу довести до сведения присяжных заседателей, чтобы они не принимали во внимание сведения, касающиеся брачно-семейных отношений подсудимого Найденова и судьбы его жены».