К барьеру! 2009 № 01 - [32]

Ну вот, извиняйте, если что не так.

САМЫЙ СИМПАТИЧНЫЙ

Темные подъезды, обшарпанные дома, жмущиеся по углам люди-тени, таящиеся от света фар... Исторический центр Петербурга? Шахтерский поселок ющенковского Донбасса? Брошенный «реформаторами» на произвол судьбы военный городок? Нет – улица Горького 1956 года, Москва.

История такова. В первопрестольной не на жизнь, а насмерть бьются остроумные, красивые, модные стиляги и жлобы, скоты, быдло (это так по фильму) – все прочее население столицы. Лидер «золотой молодежи» – Фред-Федор, сынок дипломата из высотки на Котельнической набережной. У него собака с крашеной задницей и два собутыльника – Боб-Борис (сын тихих и благообразных еврейских родителей) и хулиган Дрын. А еще у Фреда две напарницы-чувихи – Полли-Польза-Полина (дочка секретаря парткома издательства «Известия») и Бэтси – девчонки непростой судьбы и с «пониженной социальной ответственностью», первая родит от негра, а вторую вышлют за 101 километр. Им противостоит толпа угрюмых и бесцветных «жлобов» - студентов-комсомольцев. Их лидер – «комсомольская богиня» Катя (вопреки логике повествования не «Кэт», просто Катя). Режиссер – Валерий (Вэл?) Тодоровский – сын опять же режиссера.

В центре повествования грехопадение комсомольца – в девичестве Мэлса (Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин), а в стиляжничестве – Мэла. Мэлс лишь раз подглядел в замочную скважину красивую жизнь – чулки на резиночках, похабное кривляние и истошную какофонию, – как сразу решил стать таким же «героем своего времени». Оттолкнув бросавшую на него влюбленные взгляды комсомолку-доброволку Катю, Мэлс бросается покорять неприступную («Я тебе не переходящее знамя!») Полли. Первая попытка – осечка! Полли мало канареечного пиджака и «стильного оранжевого галстука», требуется внутреннее перерождение героя. Вторая попытка – успех! Еще бы: научился играть на саксофоне, слушает западное радио, подружился со всеми спекулянтами и отщепенцами Москвы, сдал комсомольский билет. Всю вторую половину фильма Мэлс усиленно «барается» (т.е. скотски совокупляется – давайте вместе учить стиляжий язык!). Но и тут незадача. «Переходящим знаменем» незадолго до Мэлса успел завладеть случайно очутившийся на Бродвее-Горького темнокожий американец. Пришлось Мэлсу усыновить мулата.

Вот и вся, собственно, история. Песни, танцы, сутолока, беготня. Неряшливый и бездумный карнавал. Еще никогда я так не гонял кнопку скоростной перемотки плейера. Начинают бездарно петь – пять минут вперед в режиме скоростной перемотки! Глядь, а там бездарно вихляются (танцуют)! Еще пять минут вперед – бездарные опять же диалоги.

Казалось бы, писать не о чем. Но в фильме присутствует явный социальный посыл (как сказали бы в 56-м году). Правда, в то время в молодежной музыкальной комедии (а именно таким видят авторы свой фильм) политика не присутствовала. Говорилось о храбрости, честности, правдолюбии и других добродетелях. А весь фильм «Стиляги» - ярко выраженный антисоветский проект. Здесь в самой ернической, издевательской форме представлен образ жизни послевоенного поколения советских людей, наших родителей. Серые улицы, серые толпы людей – глупых, больных, опустившихся. И лишь красные стяги, красные звезды, красные транспаранты подчеркнуто расцвечивают однообразный пейзаж. Правда, в иных фильмах красная точка заключала в себе весь смысл происходящего, притягивала внимание зрителей. Когда от руки раскрасили флаг, поднятый над броненосцем «Потемкиным» в бессмертном фильме. А в жизни он бился на ветру над обугленными Брестской крепостью и Сталинградом, священным цветком расцветал в руках солдат на куполе рейхстага. Здесь же флаги-тряпки висят над кабаками и автобусными остановками... И не понимает режиссер, что может быть тоталитаризм антинародный, а может быть тоталитаризм народа...

Москвичи ходят в каком-то оцепенении, хаотичная толпа людей без лиц снует по улицам. Но в любой момент толпа «унылых жлобов» самоорганизуется, чтобы оскорбить, высмеять стиляг, познавших «джаз и свободу». Вэл Тодоровский с нескрываемым упоением показывает сцену в троллейбусе, где остервенелая серая толпа с оскаленными зубами травит Мэлса лишь за то, что он одел пресловутый зеленый пиджак. Или сцена «проработки» Мэлса в актовом зале университета – пожалуй, единственная заслуживающая внимания сцена в фильме.

Катя рэперским речитативом начинает отчитывать отступника Мэлса, периодически бросая на него затаенные влюбленные взгляды. Не лишенная (в отличие от многих героев фильма) красоты и актерского таланта Евгения Брик (Катя) все больше заводится, в сумасшедшем экстазе начинает выкрикивать газетные лозунги той поры. Раздухаряются и прежде понурые и ко всему безразличные студенты. Под отчаянную (скопированную с фюрера) жестикуляцию Кати студенты-совки вскакивают с мест, готовые разорвать инакомыслящего. Что тут скажешь: люди с тоталитарным мышлением...

Я заметил, что как бы издевательски ни была представлена трактовка советской идеологии в кинофильмах, есть что-то неизбывно завораживающее в тех образах. Мне хотелось встать даже тогда, когда толпа полулюдей-полузверей запела советский гимн в фильме «Рокки». Да и здесь не было бы для Мэлса ничего более естественного, как присоединиться к шеренге комсомольцев, демонстрирующих единство воли и энтузиазм. Но нет, Мэлс уже достаточно обработан новыми друзьями. Он бросает Кате комсомольский билет и гордо удаляется.