Изюминка - [2]
Да нет же, у занавеса!
Форсон становится возле занавеса; вдруг все световые перемены совершаются одна за другой быстро и с удивительной точностью.
Вейн. Отлично! Так и оставим. Начнем! Мистер Форсон, пошлите за мистером Фрастом.
Поднимается из зрительного зала на сцену по лестнице справа.
Форсон. Герберт! Позови шефа и скажи, чтобы все, кто занят в первой сцене, были на месте. Ну, шевелись!
Герберт поднимается с кресла и идет влево. Вейн взбирается на сцену, а Форсон в это время проходит за правую кулису.
Вейн. Мистер Форсон!
Форсон(появляясь). Сэр?
Вейн. Позовите «Реквизит».
Форсон(громовым голосом). Реквизит!
Через стеклянную дверь входит человек довольно потрепанного вида.
Вейн. Как ваш валун? Выдержит?
«Реквизит»(подходит к бутафорскому валуну, обросшему бутафорским мхом; валун лежит перед задником, как бы среди яблонь. Ставит на него ногу). Если не слишком на него наваливаться, сэр, так не сломается.
Вейн. И не заскрипит?
«Реквизит». Нет. (Становится на валун. Раздается меланхоличный скрип.)
Вейн. Исправьте. Теперь покажите мне лютню.
«Реквизит» протягивает ему бутафорскую лютню. Пока они разглядывают лютню, из-за правой кулисы появляется плотный мужчина с широким, чисто выбритым и слегка обрюзгшим лицом и маленьким ртом, из которого торчит окурок сигары. Он ждет, когда на него обратят внимание.
«Реквизит»(почувствовав запах сигары). Шеф.
Вейн(поворачивается к «Реквизиту»). А, хорошо, вы свободны.
«Реквизит» выходит в стеклянную дверь.
Вейн(Фрасту). Так вот, сэр, мы можем сейчас начать репетицию «Лиры Орфея».
Фраст(с легким иностранным акцентом). «Лира Орфея»! Откровенно говоря, мистер Вейн, я лирам предпочитаю доллары. Да скажите вы мне, есть ли по крайней мере в этой вашей высокоинтеллектуальной пьеске изюминка?
Вейн. В ней есть известное обаяние.
Фраст. А я-то думал, вы дадите «Хорька» с маленьким Миггсом! Тут бы нужен, знаете, хорошенький коктейль перед «Просчетом Луизы», мистер Вейн!
Вейн. Погодите, сэр, вот увидите.
Фраст. Свет так и будет? Что-то уж очень, знаете, потусторонне. Я позабыл очки. Сяду-ка в первом ряду. Одну минуточку. Кто играет этого вашего Орфея?
Вейн. Джордж Флитуэй.
Фраст. А есть в нем изюминка?
Вейн. Это очень маленькая роль.
Фраст. Кого вы еще подобрали?
Вейн. Гай Тун играет профессора, Ванесса Хэллгров – его жену, Мод Хопкинс – фавна.
Фраст. Гм! Имена не громкие!
Вейн. Зато без запроса. А мисс Хэллгров, по-моему, находка.
Фраст. Хорошенькая?
Вейн. О, да.
Фраст. Интеллектуальная?
Вейн(колеблясь). Да нет. (Решительно.) Послушайте, мистер Фраст, пожалуйста, не ждите еще одного «Хорька».
Фраст. Ну, хорошо, была бы изюминка, я больше ничего не требую. К делу, к делу! (Гасит сигару и спускается со сцены в партер, где садится в первом ряду.)
Вейн. Мистер Форсон?
Форсон(выходит справа, из-за занавеса). Сэр?
Вейн. Начинаем. Дайте занавес.
Спускается в партер и усаживается рядом с Фрастом. Занавес опускается. Слышен красивый женский голос, поющий песенку Салливана: «Деревья пробуждал Орфей…»
Фраст. Голосок что надо!
Занавес поднимается. Профессор, высокий, худой и рассеянный человек с проседью, зевает в кресле. На коленях у него блокнот, справа – табурет с чернильницей, слева – том энциклопедии на подставке, – словом, он забаррикадирован со всех сторон статьей, которую пишет. Он читает вслух последнюю написанную страничку, но голос его заглушается пением жены, которая находится в соседней комнате, за портьерой. Пропев песню до конца, она умолкает, и тогда становится слышно, как профессор читает свою статью.
Профессор. «Орфей символизировал собой голос Красоты, призыв жизни, завлекающей нас, смертных, своей песней, поднимающей нас из могил, в которых мы добровольно себя погребли. Писатели древности, надо полагать, сознавали это в той же мере, в какой и мы. Человечество не меняется. Шелк и сукно, в которые рядятся современные цивилизованные существа, скрывают под собой все тех же фавнов и дриад. А между тем…» (Он внезапно умолкает, как бы вдруг иссякнув. Нетерпеливо, жене.) Что же ты не поешь, дорогая? Пой, это создает атмосферу.
Жена снова поет. И профессор начинает снова водить пером. Но песня внезапно обрывается, и, раздвинув портьеру, в двери появляется жена профессора. Она значительно моложе его, бледна, очень хороша собой. Все в ней – и тип лица, и сложение, и облегающее тело кремовое платье напоминает женщину с картины Боттичелли. Она в упор разглядывает мужа, который погружен в свое писание; затем быстрыми шагами подходит к раскрытой двери и смотрит в сад.
Жена. Боже мой! Какая красота!
Профессор(поднимает голову). А?
Жена. Я сказала: «Боже мой! Какая красота!»
Профессор. А-а!
Жена(смотрит на него). Ты не заметил, что мне последнее время приходится всегда повторять то, что я тебе говорю?
Профессор. Что?
Жена. Что мне приходится повторять…
Профессор. Да-да, я слышал. Прости. Я слишком увлекаюсь.
Жена. Но только не мной.
Профессор(удивленно). Дорогая моя, да ведь твоя песня как раз и помогла мне воссоздать атмосферу. Чертовски трудная статья – найти равновесие между исторической точкой зрения и просто человеческой…
Жена. Кому нужна человеческая точка зрения?
В романах «Темный цветок» и «Сильнее смерти» классик английской литературы, лауреат Нобелевской премии касается интимных сторон человеческих взаимоотношений, воспевает трагизм и величие любви.
Лауреат Нобелевской премии Джон Голсуорси хорошо известен в нашей стране как автор знаменитой «Саги о Форсайтах». Однако его перу принадлежат не менее замечательные новеллы, рассказы и маленькие повести, проникнутые юмором, мягкой лиричностью и романтизмом.«Цвет яблони» – повесть из сборника «Пять рассказов».
«Современная комедия» – вторая трилогия эпического цикла о семье Форсайтов – семье, в истории которой, как в зеркале, отразилась сама история Англии первой трети XX века. Времена меняются. Старомодные представления о любви и дружбе, верности и чести оказываются смешными, нелепыми. Женщины становятся независимыми, решительными, ироничными, а мужчины – усталыми, мудрыми и равнодушно-циничными. Над поколением «джазовых 20-х» нависла тень недавно прошедшей Первой мировой. И каждый из героев трилогии – сознательно или нет – стал, в той или иной степени, жертвой этой войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
СОДЕРЖАНИЕ: I. «САГА О ФОРСАЙТАХ» — Предисловие автора (статья) — Собственник (роман) — Интерлюдия: Последнее лето Форсайта (рассказ) — В петле (роман) — Интерлюдия: Пробуждение (рассказ) — Сдается внаем (роман) II. «НА ФОРСАЙТСКОЙ БИРЖЕ» — Зыбучие пески времени (рассказ) — Тимоти на волосок от гибели (рассказ) — Роман Тети Джули (рассказ) — Nicolas-Rex (рассказ) — Собака у Тимоти (рассказ) — Гондекутер (рассказ) — Крик Павлина (рассказ) — Форсайт четверкой (рассказ) — Сомс и Англия (рассказ) — Спасение Форсайта (рассказ)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История о преступлении, осуждении, наказании, раскаянии и покаянии, произошедшая между владельцем особняка и тремя маленькими детьми.
(англ. Charles Dickens) — выдающийся английский романист.
Шарль Нодье — фигура в истории французской литературы весьма своеобразная. Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма — вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных «поколений» романтизма — и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным «первооткрывателем» — и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.«…За несколько часов я совершил чудеса изобретательности и героизма, мало в чем уступающие подвигам Геракла: во-первых, я выучил наизусть кабалистическое заклинание, не опустив из него ни единого слова, ни единой буквы, ни единого сэфирота;…в-четвертых, я продался дьяволу, и это, вероятно, единственное объяснение того, что мне удалось выполнить столько чудес».
Раздел «In memoriam» посвящен столетию со дня рождения классика французской литературы Альбера Камю (1913–1960). Говоря об истории его творческого наследия в России, переводчик и автор вступления ученый Борис Дубин пишет: «…как минимум два читательских поколения в „самой читающей стране мира“ были этого богатства лишены. Такой „прочерк“ не проходит бесследно для культуры…», и далее — о «зауженных горизонтах и обобранной судьбе самих этих поколений». Здесь же — набросок предисловия А. Камю к книге Симоны Вейль и фрагмент эссе «Первая улыбка мира» польского писателя Марека Заганчика (1967), где автор поминает путевые дневники Камю.
Литературный мир доныне пребывает в заблуждении относительно судьбы дочери визиря Шехерезады, описанной в «Арабских ночах». Была рассказана тысяча вторая сказка, повествующая не о чудесах и волшебстве, а о явлениях природы и достижениях науки нашего мира...
В октябре 1918 года к французским летчикам обращаются с призывом записаться добровольцами во Французский экспедиционный корпус. Двадцатилетний Жозеф Кессель, младший лейтенант, поднимается на борт корабля в Бресте. Владивосток — город, где правит закон джунглей. Бывшая казарма, ставшая пристанищем для шести тысяч проституток. Атаман Семенов и его казаки, наводящие на всех ужас. Однажды ночью, в кабаре «Аквариум», юный Жозеф встречает Лену, певицу, хрупкую и печальную. Так начинается история любви, странная и мучительная, совпавшая с крахом старого мира.