Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика - [41]

. Маги явно раскрыли этот секрет, и хотя не все они достигли целостности самих себя, но знали о возможности этого. Они знали, что пузырь открывается только тогда, когда погружаешься в нагваль. Вчера я рассказал тебе о всех тех шагах, которые ты сделал, чтобы достичь этой точки.

Он пристально посмотрел на меня, как бы ожидая замечаний или вопросов. То, что он сказал мне, было вне замечаний. Я понял, что если бы он сообщил мне все это четырнадцать лет назад, до меня это просто не дошло бы. Так же, как и в любой другой момент моего ученичества. Важным был опыт, полученный мною теперь и ставший фундаментом для объяснения,

— Я жду обычного вопроса, — сказал он, медленно выговаривая каждое слово.

— Какого вопроса? — спросил я.

— Того, который не терпится задать твоему разуму.

— Сегодня я устраняюсь от всех вопросов. У меня Действительно нет ни одного, дон Хуан.

— Это нечестно, — сказал он смеясь. — Есть особый вопрос, и мне нужно, чтобы ты его задал.

Он сказал, что если я выключу внутренний диалог хоть на мгновение, то смогу понять, что это за вопрос.

У меня появилась внезапная мысль, мгновенное озарение, и я уже знал, чего он хочет.

— "Где находилось мое тело, когда все это происходило со мной?" — выпалил я, и он схватился за живот от смеха.

— И это последняя уловка мага, — сказал он. — Скажем так: то, что я собираюсь тебе раскрыть, служит последней крупицей объяснения. До этого момента твой разум готов был принять идею, что мир не соответствует обычному описанию, и что в мире есть намного больше всего, чем способен увидеть глаз. Разум почти хочет и готов признать, что твое восприятие действительно скакало вверх и вниз по тому утесу. И какая-то часть тебя или даже весь ты прыгал на дно ущелья и осматривал глазами тоналя то, что там находится, как если бы ты спускался туда по веревке или по лестнице. Акт осмотра дна ущелья был венцом всех этих лет тренировки. Ты сделал это хорошо. Хенаро увидел кубический сантиметр шанса, бросая камень в тебя, который был на дне ущелья. Ты видел все. Мы с Хенаро поняли тогда без тени сомнения, что ты готов к броску в неизвестное. В тот миг ты не только видел, но и знал все о двойнике, о другом.

— Секрет двойника — в пузыре восприятия, который той ночью у тебя был одновременно и на вершине скалы и на дне ущелья, — сказал он. — Пучок чувств можно воспринимать здесь и там одновременно.

Он уговаривал меня подумать и вспомнить последовательность событий, которые, как он сказал, были столь обычны, что я почти забыл их. Я не мог понять, о чем он говорит. Он уговаривал меня попытаться еще.

— Подумай о своей шляпе, — сказал он, — И подумай о том, что Хенаро с ней сделал.

Я испытал потрясающий момент вспоминания. Я вспомнил, что Хенаро действительно хотел, чтобы я снял свою шляпу, потому что она все время спадала, сдуваемая ветром. Но я не хотел с ней расставаться. Просто я чувствовал себя ужасно глупо, будучи голым. То, что на мне была шляпа, которую я не имел обыкновения носить, дарило странное ощущение: я уже не был реально самим собой. А в таком случае пребывать без одежды не казалось столь уж неловким. Дон Хенаро пытался поменяться со мной, но его шляпа была слишком мала для моей головы. Он отпускал шуточки по поводу размеров моей головы и пропорций моего тела и в конце концов снял с меня шляпу и обмотал мою голову старым пончо, как тюрбаном.

Я сказал дону Хуану, что забыл о шляпе, но уверен, что это происходило где-то между так называемыми прыжками. Но ведь мое воспоминание об этих «прыжках» составляло единое, непрерывное целое!

— Они действительно были непрерывным целым. Но таким же целым было шутовство Хенаро с твоей шляпой, — сказал он. — Два этих воспоминания нельзя уложить одно за другим, потому что они происходили одновременно.

Он заставил пальцы своей левой руки двигаться так, будто они не могли пройти между пальцами правой руки.

— Эти прыжки были только началом, — продолжал он. — Затем пришла твоя настоящая экскурсия в неизвестное. Прошлой ночью ты испытывал невыразимое — нагваль. Твой разум не может бороться с физическим знанием о тебе как безымянном пучке ощущений. В этой точке твой разум даже может признать, что есть другой центр — воля, которым можно судить, или оценивать, или использовать необычные эффекты нагваля. Наконец-то твоему разуму стало ясно, что нагваль можно отражать через волю, хотя объяснить его нельзя никогда.

Но затем приходит твой вопрос: "Где я находился, когда все это происходило? Где было мое тело?" Убеждение, что ты есть реальный «ты» — следствие того, что ты перекатил все, что у тебя было, поближе к разуму, В данный момент твой разум признает, что твой нагваль невыразим не потому, что его в этом убедили доказательства, но потому, что для него безопаснее признать это. Твой разум на безопасной почве, все элементы тоналя на его стороне.

— Постоянная задача учителя — делать все, чтобы разум чувствовал себя в безопасности, — сказал он. — Хитрость состояла в том, чтобы заставить твой разум уверовать, что тональ объясним и предсказуем. Мы с Хенаро очень потрудились, и у тебя создалось впечатление, что только