Изящно, дорого, смертельно - [3]

— Василина ваша близкая подруга? — мельком глянув на смартфон, поинтересовался капитан.

— Скорее нет, чем да.

— Вы знаете, зачем она вас вызвала?

— Нет. Предположила, что Василина знает, кто подстроил пакость нашему агентству. Несколько дней назад кто-то слил на сторону служебную информацию, получился небольшой скандал, а Василина сегодня разговаривала странно, непривычно…

— Конкретно — как? — перебил капитан.

Дусе очень хотелось ответить, что она издавна считает Ваську экзальтированной дурой, в манере коей напустить туману и преувеличить собственную значимость. Но вид усаживающейся в «скорую» Ларисы Игоревны и закованный Нифася подкинули ей предположение: о Василине либо хорошо, либо никак. После ограбления или кражи хозяина дома не наряжают в стальные браслеты.

— Сегодня она говорила очень холодно. А обычная ее манера — щебетать и томно сюсюкать. Представляете?

— Примерно. Вы подозревали в краже информации мужа Кузнецовой или ее саму?

Отвечая на второй вопрос, пришлось бы позабыть об «все или ничего», и Евдокия предпочла ответить только на первый:

— Саше я доверяю совершенно.

— А Василине, значит…

— А Василина не имеет отношения к нашей работе. Ее убили? — Сыщица не собиралась долго прикидываться тугодумом.

Капитан прищурился:

— С чего вы сделали такой вывод?

— Неумение делать выводы из данных — профнепригодность в моем случае.

— Согласен. Так, говорите, вы не были подругой Кузнецовой?

— Нет. Она жена моего друга и работника.

— Кхм… Друга, значит. Вы испытывали неприязнь к Кузнецовой?

Сыщица криво усмехнулась:

— Вы сделали вывод из моих слов или реакции на меня Ларисы Игоревны?

— Все вместе.

Немудрено. Ларисе Игоревне по большому счету совершенно наплевать, чем и как зарабатывает ее зять — крышует, подворовывает или за неверными супругами следит. Лишь бы дом ее дочери был полная чаша. Но вот тесная дружба с начальницей — пришлой образованной москвичкой — наводила на размышления: а ну как удерет от ее безработной кровиночки зажиточный и поворотливый Нифася? Зудела мама Лара поначалу, настраивала дочь.

Но после того как зять подарил кровиночке горстку бриллиантовых колец-сережек и шубку, приумолкла. Хотя и продолжала смотреть на Евдокию настороженно, как на готовую усесться на пирожное осу.

Обдумывая ответ, сыщица глянула на опустевший двор: криминалист, закончив с замками и крыльцом, переместился в дом. За ним безразличного Нифасю и замерзших понятых увели.

— Я не могу винить Ларису Игоревну в предвзятости. Александр много времени проводит на работе, она переживала за брак дочери…

— Подозревала, что у вас есть связь? — Следователя поторапливали служебные обязанности, и он нетерпеливо бил в конкретику.

— Да. — Евдокия поморщилась, но перестала отвечать уклончиво: — Лариса Игоревна меня не выносит. Считает, я занимаю слишком много места в жизни ее зятя. А относительно производственного романа Лариса Игоревна ошибается. Мы только друзья. Я могу узнать, как погибла Василина?

— Ей разбили голову каминной кочергой.

Следователь развернулся и пошагал к крыльцу. Евдокия бросилась вдогонку:

— Разрешите мне поговорить с Нифа… с Александром!

Голова в намокшей фуражке категорически мотнулась — нет. Капитан исчез за входной дверью дома.

Дуся осталась во дворе практически одна. Возле «газели» покуривал мужчина, вероятно, шофер. Важный молоденький сержант сдерживал зевак в воротах.

Подняв лицо к черному небу, подставляя горячие щеки мелкой мороси, Евдокия удержалась от желания завыть. Опустила голову и стянула зубами тонкую автомобильную перчатку с правой руки; разблокировав смартфон, набрала номер адвоката Георгия Яковлевича.

Этот приличный дядька когда-то, на благодушном ужине, где праздновали успешное завершение судебного процесса, попросил Евдокию называть его запросто — дядя Жора. (Сфинксы тогда, помнится, шибко расстарались, добывая информацию для защитника.) Но вот сейчас Рылевский не отозвался. Пришлось набирать ему послание с просьбой немедленно перезвонить: возникла срочная необходимость в его исключительном профессионализме.

Закончив с тем, что важно, сыщица горько вздохнула и пожалела, что рядом нет Олега Паршина.

В Н-ск Евдокия приехала два года назад. По сути дела — прятаться. После того как ее трудами получилось накрыть разветвленную криминальную группировку (именующую себя не без черного юмора Синдикат Великих Киллеров — СВК), сыщице настойчиво предлагали вступать в программу по защите свидетелей. Но после дело повернули так, будто Евдокия Землероева вроде бы и ни при чем — СВК с потрохами сдал их конкурент Зураб, а Дуся только рядом проходила. На закрытом судебном заседании она не засветилась ни личиком, ни фамилией.

Но все же это получилось «после», а поначалу было очень страшно. Заказчица расследования, благодаря которому у детективов Паршина и Землероевой сошлись дорожки с СВК, так щедро оплатила их работу, что сыщики могли до конца дней своих менять отели на теплых островах и жить безбедно. Но Олег остался в Москве и продолжил сыщицкую деятельность, а Евдокия… умотала в Н-ск. Чего ей присоветовал мудрый шпион на пенсии Шаповалов, прежде познакомивший Дусю с тутошним семейством «в больших погонах» — Муромцевыми. Старший Муромец руководил ГУВД Н-ска, младший его брат командовал таможней огромного речного порта. Солидные товарищи.