Извилистый путь - [42]

— Я вижу, вы неплохо осведомлены! — приподнял я бровь.

— Если бы я был плохо осведомлен о делах, творящихся в моем графстве, давно был бы мертв. Хоть мне и нравится тихая жизнь, именно поэтому я и отказался от титула герцога, но мне ее не видать. Очень уж удобное тут местечко для заработка огромных денег. Вы заметили, что в порту мало кораблей? Кто-то заботится о том, чтобы здесь становилось все хуже и хуже. Я уже стар, хотя выгляжу бодрым и все еще сильным, но уже чувствую свою смерть. Ох, и близко она, смертельным холодом дышит в затылок!

— Все так категорично? — грустным голосом спросил я, ведь человеком он был действительно хорошим! — Вы чем-то больны? Или вам угрожает опасность?

— И то, и другое. Все старые люди имеют свои болячки, а врагов у меня хватает, не хотелось бы их вам оставлять…

Старик тяжело вздохнул и сгорбился в своем кресле, и только теперь стало видно, насколько он стар. Осунувшееся лицо, дряблая кожа, да и запах от него доносился, как от старых людей.

— Умру я от старости, сынок. Да и такие выродки, как этот мой сын, здоровья не прибавляют. Всех их признал, дал некоторое количество денег, можно сказать, дал дорогу в люди! Так другие дети как дети, вернее, люди как люди: кто земли купил, кто дело открыл, кто еще чем занялся, а это! Чмо! Да еще и с криминалом съякшался, и наркотиками увлекся! — глаза старика горели ненавистью, руки и нижняя челюсть мелко дрожали. Я начал переживать, не хватит ли его удар. — Такой позор! — сиплым голосом проговорил старик.

Взяв со столика чашу, наполнил ее вином, залпом выпил, наполнил снова и сделал еще пару глотков.

— Ты отличный парень. Воспитанный, образованный, честный и порядочный. Как хотел бы я себе такого же сына… Я умираю, но с удовольствием передаю тебе свое графство. Знаю, что здесь все будет хорошо.

— Милорд, давайте не будем о плохом! — взмолился я. — С таким жизненным настроем вы только быстрее в мир иной отправитесь!

— Да мне уже все равно — раньше, позже! — грустно улыбнулся старик. — Но, действительно, давайте не будем портить столь прекрасный летний вечер!

На улицы города опустилась темнота, в окно залетал приятный ветерок, в кустах и траве под окном звенели кузнечики. В комнату осторожно вошли слуги, разожгли огонь в камине, засветили масляные лампы на стенах и зажгли свечи в большом канделябре. Все окунулось в желтоватый свет.

— Ты обратил внимание на изображения на стенах? — спросил граф, делая широкий жест рукой с чашей. — Мне всегда было интересно, что это за народ! Тебя это не интересует?

— Да, интересный народ, у себя в горах я знаю несколько пещер, стены которых украшены такими же рисунками, но там изображены картины поменьше. И там, в основном, мирные сцены.

— Я уверен, что этот замок строили эти существа. У короля замок намного величественней и больше, но этот тоже шедевр. Люди не умеют строить такие здания! Это исчезнувшая раса, которая жила либо вместе с людьми, либо раньше.

— Очень даже может быть! — кивнул я. — Даже название этой расы кануло в летах. И неизвестно, что с ней произошло, и если этот народ еще жив, то куда-то он ушёл.

Мы обсудили еще кой-какие дела, и я засобирался в таверну. Вежливо распрощавшись с графом, вышел из замка на главную площадь города.

На улице стояла приятная, теплая ночь, но я все равно застегнул камзол, оставив расстёгнутой только верхнюю пуговицу. Пожелал доброй ночи солдату, вышедшему из караулки, чтобы открыть мне дверцу в воротах замка. Катапульта была поднята, так как никакого вражеского нападения на город не предвиделось.

Быстрым шагом, придерживая меч, я пересек площадь и вошел в переулок. Масляные фонари освещали дорогу, ставни на окнах домов были плотно закрыты, где-то на краю города брехали собаки, в общем, тихая и мирная ночь. Теперь даже мести гильдийцев можно не опасаться!

Когда я вернулся в таверну и подошёл к своей комнате, то остановился перед дверью, как вкопанный. На полу отсвечивала полоска света, выбивавшаяся из-под двери.

Весь подобравшись и приготовившись, резко крутанув ручку, я кубарем вкатился в комнату, чтобы стрелявший арбалетчик, если такой имеется, и ожидающий входящего человека, промахнулся, и всадил болт в стену за мной. Подхватившись, с кинжалом в руке, с направленным лезвием вниз, я окинул взглядом комнату, ища возможного противника.

На кресле, возле стола, спиной к стене и лицом к двери сидела Нейлин. В руках она держала одну из недавно подаренных мною книг. На ней была зеленая пижама, на ногах — тапочки с ушками, одну ногу закинула на вторую, ее рубиновые глаза исподлобья смотрели на меня.

На столе горела яркая керосиновая лампа.

Бросив кинжал, больше похожий на дугу, на стол, я показательно начал отряхивать свою одежду.

— Оч-чень эффектно, — резюмировала девушка и отложила книгу на стол. Прежде, чем она ее захлопнула, я увидел рисунок человека с распоротым животом. Картинку окружали надписи со стрелочками, указывающими на отдельные органы.

— Очень занимательные и расслабляющие вещи ты читаешь на ночь, — таким же, как она, тоном сказал я, скидывая сапоги, расстегивая камзол и стаскивая рубаху через голову. Девушка наблюдала из-под ресниц, а когда я взялся за завязки на штанах, заметно заволновалась. Когда же расстегнул штаны и, усевшись на кровать, начал стягивать их с ног, у нее глаза распахнулись во всю возможную величину.