Извилистый путь - [27]

— Ты такой милый!

— Значит, я прощен?

— Ага, — утверждающе кивнула она и попросила:

— Можно, я побуду одна?

— Да, конечно! Прости, что вломился в твою комнату!

— Та ничего! — махнула она ручкой, на которой поблескивало кольцо.

Улыбаясь, я на коленях вышел из комнаты.

В коридоре стоял блондин, наблюдавший за мной все это время, и показывал мне большой палец. «Идем», — мотнул я головой на дверь в мою комнату.

У окна стоял столик с двумя креслами на тонких ножках с тонкими спинками из орехового дерева, обитыми красным бархатом (при желании можно было притянуть еще одно, стоявшее рядом с кроватью). На столике стояли фрукты и компот, принесенные Нейлин вчера вечером.

— Присядем, — предложил я собеседнику, указывая на кресла.

Усевшись, я разлил по чашкам компот. Мы взяли вилки, и, насадив на них по кусочку яблока, принялись с интересом разглядывать друг друга. Как я уже и говорил, он был высоким блондином среднего телосложения. Обращали на себя внимание правильные черты лица, небесного цвета глаза и тонкие губы. Слегка вьющиеся волосы каскадом спадали с широких плеч. Я обратил внимание на правую ладонь: ладонь, привыкшая к рукояти меча.

— Мы с вами до сих пор не познакомились, хотя не могу сказать этого же о своей спине, — улыбнулся я.

— Мне это уже говорила ваша дама, — немного смутился он. — Меня зовут Ален. Прошу простить за причиненные неудобства!

— Все нормально, насколько я понял из твоих вчерашних пьяных бормотаний, у тебя было на то причина. Ну да ладно, сейчас не совсем об этом: я — Эрландо.

При этих слова мы, не сговариваясь, привстали и одновременно пожали друг другу руки.

— Хотелось бы услышать комментарий, что это были за типы, и чего от вас хотела гильдия воров и убийц?

— Ого, и убийц? — он вздрогнул. — А я то думал: кто же проткнул моего братца?

— Угу. Мне очень интересно, за что же такое, совершенное тобой, я буду отдуваться перед гильдиями за двух прирезанных представителей данных профессий.

— Да-с, — парень сглотнул. — Не хило. Ну, в общем, дело было так. Здесь, на ярмарке, я встретил прекрасную черноволосую даму и, естественно, влюбился, если это можно назвать любовью. Дальше — задорный смех, прекрасные глаза, нежные руки, несколько вечеров, проведённых вместе. А потом… я просыпаюсь у себя в гостиничном номере с гудящей головой и без гроша в кармане. Ни красавицы, ни денег. И хотя я отрицал ее причастность к этому делу, брат занялся расследованием. Однако, как только он начал ее поиски, ему тонко так намекнули: будешь совать нос, куда не положено, пойдешь на корм крабам.

Через некоторое время он обнаружил её: она уже охмуряла другого — толстого господина, какого-то толстосума. Брат ее отловил и отрезал мизинцы на обеих руках. Это клеймо вора на всю жизнь!

— Да, я знаю, — мы отхлебнули по глотку с чашек. — Теперь понятно, как вы перешли им дорогу.

— И даже после этого я не переставал ее боготворить. Все увещевания брата пропускал мимо ушей, никаким доводам не верил, а вчера, допился до зеленых человечков. И вдруг утром на меня снизошло озарение. Может, она что-то подсыпала в вино, что выводится из организма через какое-то время, не знаю, ведь она мне до сих пор нравится. А тогда это была какая-то одержимость.

Он откинулся на спинку кресла, и, съехав на край стула, вытянул вперед ноги.

— Думаю, отрубленные пальцы это правильно. Тем более, подозреваю, что обула она тебя на целое состояние.

— Да, так оно и есть. Но его уже вряд ли вернешь.

Мы погрузились в мрачные раздумья. А сколько таких обманутых по всему королевству или империи? А скольких обманула эта дамочка? Теперь-то она уже никого не обманет!

— А чем занимались вы с братом? — задал я вопрос Алену.

— Мой брат — моряк, капитан брига. Он водит караваны до Онереи. У меня было небольшое торговое судно. Теперь больше у меня его нет. Больше того, я уверен, что они его уже перепродали.

— Думаю, стоит пройтись в порт и посмотреть, а вдруг оно еще стоит там на якоре, — заявил я, поднимаясь. — Подождите меня здесь немного, я скоро вернусь.

Произнося это, я вытащил увесистый мешочек с золотом, перепоясался ремнем с ножнами для меча, всунул в них оружие, взглянул в мутноватое окошко, поправил челку, одернул камзол и вышел из комнаты.

Ален остался сидеть в кресле, уныло глядя в окно, но где-то в самой глубине его глаз затеплилась надежда.

Мне довелось пройтись в бедный район города. Блошиный район (так он назывался) был грязным и неприглядным. Дома, приземистые и обшарпанные, улицы, ни разу не убранные ещё со времен начала постройки города. Все, что их хоть немного умывало — ливни в сезон дождей, — район был размещен немного ниже остальных районов города, и вода несла нечистоты других районов по его улицам, заодно вымывая и его. В первые недели дождей в море долго вливался грязный поток, черной полосой выделяясь в море, пока не рассеивался в огромных толщах воды. Сейчас до сезона дождей было еще далеко, так что приходилось часто петлять по узким улочкам, обходя кучи мусора, постоянно остерегаясь ведра помой на голову из окна. В конце пути я уже не мог обнаружить чистых участков и я, махнув на то, что окажусь по уши в нечистотах, уже ступал туда, где эти кучи были не особо высоки.