Извек - [24]

— В кабаках-то? По-прежнему, пьют, да пляшут.

— А в подворотнях? — не унимался кощунник.

— В подворотнях по-прежнему режут. — тихо проговорил Сотник и уставился на носок своего сапога.

Старичок сдержанно кивнул, зачем-то подвигал гусли, наконец, хитро оскалившись, вымолвил:

— Кабак он на то и кабак, а добрые люди по подворотням не шастают.

Не произнося больше ни слова, полез в дорожный мешок, выудил свиток с нашлёпками печатей, незаметно опустил рядом на землю. Тут же встал и, не прощаясь, двинулся восвояси. Извек посидел, пока кощунник не затерялся в толпе, поднял свиток и, сунув за горловину доспеха, направился в другую сторону. На подходе к корчме заметил в дверях пацана. Поманил пальцем, шепнул мальчишке, чтобы собрал чего в дорогу, сам направился седлать Ворона. Когда вывел коня на двор, пацан уже ждал с чистой тряпицей в руках. Увидав Извека, споро подбежал, протянул свёрток, радостно отчеканил:

— Лопатка кабанья. Лук. Пара груш… Вьюны. Два. В тесте.

Ловко поймав на лету монетку, просиял как утреннее солнышко, отпорхнул на крыльцо. Уже оттуда, заметив, как гость поглядывает на облака, крикнул:

— В добрый путь! Дядька Жёлудь говорил, что дождя не будет, езжай, не рубись! К вечеру развеет.

ГЛАВА 3

Поздно искать виноватых…

Дмитрий Ревякин

Далеко за полдень дорожка вывела в редкий перелесок с большими шелудивыми полянами. На одной из них, прямо на пути Извека сидела костлявая фигура в пожухшей дерюге. Ворон замедлил шаг, остановился неподалёку от незнакомца. Сотник зыркнул по сторонам, нет ли в кустах приятелей бродяги.

Эх, не люблю засады и охоты, подумал он, но не увидав намёка на чьё-либо присутствие, рассмотрел сидящего. Дубленное солнцем лицо обрамляли седые пыльные волосы, спускающиеся по плечам до самых локтей. Борода все ещё имела пару чёрных прядей и была заправлена за верёвку, служащую поясом. Под бородой поблёскивали медные обереги делающие его похожим на калику, но вместо клюки, по правую руку лежала рогатина с зазубренным лезвием. Таких зарубок, отметил Сотник, даже самый крупный медведь не оставит, видать не только на охоту этот калика ходит. Тем временем бродяга встал, обнаруживая немалый рост и удивительную худобу.

— Исполать тебе, доблестный Извек, — проговорил незнакомец, и коснулся травы в земном поклоне. — Велено спросить: здоров ли лучший ратник княжьей дружины?

— Так уж и лучший?! — усмехнулся Сотник, подозрительно поглядывая то на мосластую фигуру, то на густые заросли. — Я слышал, есть вои и получше!

— Были! — уверенно поправил бродяга. — Но после Рагдая, ты один остался. Пока один.

Сотник едва удержал поползшие на лоб брови, незаметно поправил ножны.

— А мы, надо думать, встречались?

Калика отрицательно качнул головой. Не подал виду, что заметил опасения всадника, но чтобы развеять сомнения, переложил рогатину по другую руку и развернул остриём назад.

— Нет, ныне впервой и, думаю в последний. А имя твоё мне Синий Волк назвал. Велел передать, что будет ждать у Каменного Круга. Просил поспешать.

Извек с облегчением вздохнул. Про Каменный Круг, кто попадя, не ведает. Видать и в самом деле надо торопиться, если Селидор прислал за ним одного из перехожих.

Незнакомец меж тем шагнул в сторону и растаял в зарослях.

— Вот и поговорили. — пробормотал Сотник. — Вопросы позадавали, ответы послушали. Можно сказать, успели друг другу надоесть.

Пустив Ворона рысью, стал прикидывать крюк до урочища Селидора. Когда впереди обозначился знакомый лес, день почти иссяк и солнце торопливо скрывалось за ровным окоёмом. В чащу заезжал в сумерках. Ворон привычным чутьём выбирал прореди над кабаньими тропами, пока хозяин не заметил заветную балку с редколесьем. Незадолго до появления луны, уже чувствовался знакомый дух, присущий только этому месту. Пахло ползущим по стволам подъясеня мхом, цветами стой-травы и перезрелым споровником. Ворон сопел, дивясь чудным запахам. Копыта тонули в гуще зипун-травы. Изредка в тишине сочно хрустел раздавленный жмень-стебель, добавляя туману привкус легкой горечи. За полсотни шагов от капища Извек спешился. Протиснувшись сквозь путаницу черного малинника, смахнул с лица налипший мусор и остановился неподалёку от круглой полянки.

Селидор восседал на отполированном веками камне. Сидел давно: Извек издали заметил серебристую сеть паутины, колышущуюся между локтем волхва и резным основанием идола Перуна. Остановившись в десяти шагах, Сотник приложил ладонь к груди и вытянул руку в сторону наставника. Взгляд сидящего двинулся, клинком упёрся в грудь Извека, поднялся выше и пробуравил переносье. Еле слышно треснула паутина. Рука Селидора гулко стукнулась в грудь с красным узорочьем рубахи и выметнулась к дружиннику. Крепкая длань указала на один из камней по правую руку. Взор наставника потеплел, но лицо оставалось суровым, будто пришёл не любимый воспитанник, а незнакомый путник. Извек сел, ожидая от старшего первого слова. Уже не удивился, тому, что угли посреди кострища сами собой задымили и плеснули непоседливыми язычками пламени.

— Достаёт ли сил не сходить с пути? — наконец заговорил Синий Волк. — Достаёт ли духа от кручин не гнуться.