Изувер - [26]

«Ишь, задело, — подумал Гольст. — Очень хорошо, пусть беспокоится», — и продолжал:

— А теперь давайте вспомним о событии в ночь на цервое сентября у вас на даче.

— Пожалуйста, я готов, — поспешно согласился Борис. Даже слишком поспешно.

— Расскажите, что вы делали вечером, перед тем, как услышали выстрелы в комнате родителей, и что было дальше. Вопрос ясен?

— Вполне.

Ветров повторил то, что уже говорил раньше.

— Я хочу уточнить кое-какие детали, — сказал Гольст. — Значит, в момент выстрелов вы были с Ольгой Каменевой в своей комнате?

— Совершенно верно. Она это подтвердила. И не раз.

— Пойдемте дальше, — невозмутимо продолжал следователь. — Сколько времени прошло между первым и вторым выстрелами?

— Я же говорил. Полминуты, не менее.

— И сразу после второго выстрела вы вбежали в комнату родителей. Один или с Ольгой?

— Один.

— Дверь в их спальню была открыта или закрыта?

— Закрыта.

— Это вы хорошо помните?

— Отлично помню, — заверил Борис.

— Ну что ж, так и запишем, — спокойно сказал следователь, занося показания в протокол: — «Дверь в спальню родителей была закрыта…» Вы говорите, что ружье лежало на кровати отца?

— Да, на одеяле. По-моему, между ног…

— Точно на одеяле?

— Точно, — кивнул Ветров. — Потому что, когда я сдернул с него одеяло, ружье упало на пол.

Владимир Георгиевич записал в протокол и это показание.

— Пожалуйста, прочтите и распишитесь, — попросил он. — На каждой странице.

Ветров внимательно прочитал протокол, расписался.

«Волнуется. Не то что прежде, — констатировал Гольст. — Вон как рука дрожит». Он взял протокол. Помолчал.

Ветров сидел прямо, выжидательно глядя на следователя. Пауза его тяготила, что также не ускользнуло от внимания Гольста. Потянув еще некоторое время, Владимир Георгиевич спросил:

— Борис Александрович, вы считаете себя умным человеком, не так ли?

— В общем, не дураком, — ответил Ветров осторожно.

— И в институте о вас отзываются как о способном студенте, который мыслит логически, быстро схватывает материал, проявляет недюжинные научные способности…

— Приятно слышать, — усмехнулся Ветров. — Кто же так охарактеризовал меня?

— В частности, проректор.

— Петряков?

— Он самый. Таким образом, я могу апеллировать к перечисленным вашим качествам — уму, логике, умению мыслить аналитически?

— Как вам будет угодно, — чуть наклонил голову Ветров.

— Вы учитесь на врача, — продолжал Гольст. — А врачи, как известно, должны опираться на объективные, фактические данные… Вог, ознакомьтесь, пожалуйста, с последними показаниями вашей жены.

Он дал Ветрову прочесть протокол допроса Каменевой — то место, где она говорила, что Борис не был с ней в одной комнате, когда прозвучали выстрелы.

Следователь внимательно наблюдал за выражением лица допрашиваемого.

Оно, увы, было бесстрастным.

— Так я и предполагал, — Ветров усмехнулся. — Мелкая низкая месть! О женщины! — воскликнул он патетически и, прижав руку к груди, признался доверительно: — Конечно, в семейной жизни я вел себя не совсем безупречно.

Но из-за этого сводить со мной счеты подобным образом!.. — он покачал головой.

— Вы хотите сказать, что Каменева сказала неправду? — уточнил следователь.

— Ложь чистейшей воды! — возмущенно произнес Ветров. — Она не раз грозила мне. Каждая женщина по натуре собственница. Мужчина для нее что вещь, должен принадлежать ей весь полностью, без остатка. Поверьте, она както даже пыталась отравить меня. Снотворным. И вот, докатилась…

«На что он рассчитывает? — думал Гольст. — Надеется, что я поверю ему, или просто выигрывает время для подготовки к обороне? Нет, пора кончать игру в кошки-мышки».

— Во-первых, не она пыталась отравить вас, — жестко произнес следователь, — а вы чуть не довели ее до самоубийства. Более того, Ольга уже выпила смертельную дозу люминала, но вы испугались и промыли ей желудок. Даже «Скорую» вызвали, но, когда приехали врачи, вы сказали, что сами справитесь с мнимым сердечным приступом жены.

Об этом есть соответствующие показания Каменевой, — Гольст положил руку на папку с делом. — А также врача «Скорой помощи». Зачитать?

— Нет, — глухо ответил Ветров.

— Дальше. Выстрелы в спальне ваших родителей были произведены с интервалом в 3 — 4 секунды, а не через полминуты, как вы утверждаете.

Следователь зачитал показания Бобринских и Цыплаковых.

— Ну и что? — хмуро заметил Борис.

— А то, что ваши родители были убиты.

Гольст дал Ветрову прочесть заключение повторной судебно-медицинской и баллистической экспертиз. Тот знакомился с документами долго, несколько раз перечитывал отдельные места, видимо лихорадочно думая, как устранить противоречия между бесспорными фактами и своими прежними показаниями. Владимир Георгиевич терпеливо ждал. Наконец Ветров кончил читать.

— Что скажете? — спросил следователь.

— Ничего, — сквозь зубы процедил Ветров. — Вы хотите заманить меня в ловушку. Уверяю вас — не выйдет!

— Вы сами себя загнали в ловушку, — спокойно сказал Гольст. — Совершая преступление, вы допустили массу ошибок. А затем усугубили их своими показаниями. Во-первых, вы сказали, что ружье лежало на одеяле, а оно не могло там лежать. Во-вторых, стреляя в отца, вы перепутали спусковые крючки…