Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014 - [23]

В конечном счете, Бен-Гурион выдержал давление. Левые фракции не осуществили своего намерения выйти из правительства, а угрожающие демарши Кремля относительно вклада Израиля в операцию не перешли в практическую плоскость. Однако премьер-министр потерпел неудачу в своих ожиданиях немедленной и осязаемой американской награды (будь то в форме поставки американского оружия или в виде получения американских гарантий) за принятое им решение открыть свое небо. Его абсолютно не удовлетворили абстрактные заявления Вашингтона о том, что «недавние события сблизили Соединенные Штаты и Израиль». Премьер-министр считал, что помощь, оказанная его страной западным державам, должны немедленно принести Израилю «стратегические дивиденды»[120].

Итак, события в Иордании предоставили Бен-Гуриону возможность доказать свой вклад в развитие обстановки на региональном уровне, что соответствовало в тот момент интересам западных держав. Публичные высказывания представителей американской администрации о способности «внести вклад в стабильное международное положение» во время иорданского кризиса показывали, насколько сильно изменилось восприятие Израиля администрацией Эйзенхауэра по сравнению с прохладным отношением к нему вначале. Так, например, на встрече с послом Израиля в Вашингтоне Аббой Эбаном, состоявшейся 21 июля 1958 г., Даллес высказывался совершенно в ином стиле, чем полтора года перед этим, в разгар «операции Кадеш». Госсекретарь впервые неофициально подтвердил обязательство США выступить гарантом безопасности Израиля, если возникнет угроза самому его существованию, заявив, что американское правительство «обязано дать Израилю уверенность в том, что администрация отреагирует «на любую израильскую просьбу» и что существование Израиля в любой ситуации включено в зону жизненных интересов США»[121].

Меняющийся подход к Израилю был отражен и в документе, который сформулировал 19 августа 1958 г. председатель комиссии планирования США Эверетт Глисон. Документ, озаглавленный «Следует ли США снова взвесить их политику по отношению к Израилю?» проанализировал комплекс угроз и проблем, стоящих на повестке дня администрации на Ближнем Востоке, и решительно заключил: «Если мы хотим сражаться с радикальным арабским национализмом, то логическим выводом из этого будет поддержка Израиля как единственной прозападной силы, оставшейся на Ближнем Востоке». Через два дня на заседании, состоявшемся в Совете национальной безопасности, на основании документа, сформулированного Глисоном, Эйзенхауэр сделал следующее замечание: «Ирония заключается в том, что мы были должны помешать Израилю стать стороной, инициирующей агрессивные действия по отношению к арабским государствам, а не наоборот»[122].

Бен-Гурион вновь и вновь обращался к американской администрации с просьбой о поставках современного оружия. После того как Даллес впервые неофициально подтвердил американские гарантии безопасности еврейского государства, израильское правительство стало активно добиваться превращения Соединенных Штатов в основного поставщика оружия. Как отмечал В. Румянцев, это объяснялось обострением ситуации в Алжире, которое вынуждало Францию – главного на тот момент стратегического партнера Израиля – воздержаться от заключения новых сделок по продаже оружия израильской армии[123].

Израильские политики считали в 50-е гг. ХХ в., что очередной виток гонки вооружений на Ближнем Востоке начался в результате «чешской сделки» в сентябре 1955 г. – поставки советского оружия в Египет, что нарушило баланс сил в регионе «в пользу коммунистов»[124]. Особенно активно поддерживали эту идею представители правого лагеря Израиля. Лидер оппозиции Бегин во время своего визита в Вашингтон в 1957 г. обращался к руководству Соединенных Штатов, умоляя изменить отношение к Египту и его «диктатору Насеру», который «открыл дверь для коммунистической экспансии» на Ближний Восток». Бегин и его последователи считали, что давление Эйзенхауэра на правительство Бен-Гуриона и угроза экономических санкций против Израиля во время Суэцкого кризиса (в частности, угроза эмбарго на частную и общественную финансовую помощь со стороны американских произраильских организаций и частных лиц), а также нежелание Америки поставлять оружие играет на руку арабским врагам еврейского государства и создает базу для постоянных атак против Израиля. Бегин и его партия Херут были ярыми противниками «антиизраильского» курса Эйзенхауэра. В американской столице он встречался с группой сенаторов, в частности с сенатором-республиканцем Вильямом Ноуландом и лидером большинства Линдоном Джонсоном, которые открыто критиковали «антиизраильский курс» администрации Эйзенхауэра[125]. Вообще, среди израильских лидеров и представителей еврейской общины в Соединенных Штатах существовало мнение, что Эйзенхауэр и Даллес были враждебно настроены к Израилю, считая его «помехой» в реализации стратегических замыслов ведущих стран НАТО на Ближнем и Среднем Востоке. Очевидно, что дело было не в личной антипатии Эйзенхауэра или Даллеса: руководство республиканской администрации просто никогда не забывало, что нефтяной фактор арабских стран тоже должен учитываться.